В то же самое время, несмотря на подобную прогрессивность (если так это называется), в некоторых аспектах американское образование и воспитание оставались крайне консервативными. Джордж Баланчин вспоминал, что к пониманию того, что балет – самостоятельное искусство «большинство людей только сейчас [1980-е] приходит. Я помню, американские родители считали, что балетная школа – это место разврата»224.
Каково же, по мнению русских музыкантов, было в итоге и в целом отношение американцев к искусству? «По её [мадам Больм] словам, я ошибаюсь, считая Америку антихудожественной. Если искусство в ней ещё не родилось, то, безусловно, уже родилось страшное внимание к нему»225, – замечал в дневнике Сергей Прокофьев в 1918 году.
Чисто художественная сторона искусства американцев мало привлекала, искусство в их представлении было скорее некой особой формой бизнеса, а успешные артисты – бизнесменами, которые вызывали интерес не своими талантами, а именно своими успехами, коммерческими, разумеется. Например, один хорист труппы, давно живший в Новом Свете, как-то раз заметил, что американцев «мало интересует Шаляпин – великий артист и замечательный певец, но они считают необходимым поглядеть на человека, „делающего“ три тысячи долларов в один вечер»226. Судя по всему, с этим связана была и страсть американской публики к громким именам (в частности, и таким, конечно, которые сами по себе не требовали затрат на рекламу).
Юрок скис. Он жаловался по поводу американской публики: «Всё, что им нужно – это большие имена… Я им говорю, что это лучшая балетная труппа за пределами России, но всё, чего они хотят, это Павлова и Нижинский!»227
Впрочем, здравого смысла американцам было не занимать – на свой вкус они предпочитали не полагаться, а брать опробованные в Европе программы, заключать контракты с уже знаменитыми исполнителями, играть давно и хорошо полюбившиеся произведения.
Хотя американцы желают судить по-своему («Мы самая богатая страна, мы приглашаем кого хотим, и мы имеем право решать»), всё же, из осторожности, они поглядывают одним глазом на Европу228.
Серьёзное искусство в Штатах было не в почёте. У трудолюбивых американцев на него не оставалось ни времени, ни желания, ни сил. По крайней мере, примерно в таком ключе рассуждали сами американцы. Один журналист как-то пояснил Фёдору Шаляпину: «Здесь люди так много работают, что у них не является желания смотреть драмы и трагедии. Жизнь и без того достаточно драматична. Вечером следует посмотреть что-нибудь весёлое, забавное»229.
Таким образом, серьёзное и лёгкое искусство понималось более или менее как серьёзное и лёгкое развлечение.