Джакман смотрит на часы. И то правда, шестнадцать часов подряд сидят, проверяют…
– Счас, нашим отзвонюсь, пусть сменят… очередища-то вон какая…
Джакман звонит полковнику, не хочет Джакман звонить полковнику, а что делать, не век же здесь сидеть…
– Что, устали? – фыркает полковник в трубке.
– Есть маленько.
– Тоже верно… засиделись… Ладно, давайте домой уже…
Джакман дает домой уже. Надевает пиджак, застегивает, идет к лифту. Хочет подождать портного, не ждет, черт с ним, с портным.
Лифт ползет вниз с таким видом, будто думает, а стоит ли вообще ползти. У Джакмана побаливает голова, это всегда бывает, когда по городу массово стирают память.
А что делать.
Надо же стереть в целях безопасности.
Безопасность, она превыше всего.
– Следующий! – гаркает полковник.
Входит женщина. Да что за черт, опять женщина. Русским по белому сказано, три мужских силуэта. Нет, ходят и ходят дамы, хотя эта и правда на мальчишку похожа и стрижена по-мальчишески…
– Вечер добрый.
– Добрый, – кивает полковник, с барышнями он экивоки разводить не собирается, пусть даже не ждет, – примеряйте.
– Что примерять?
– Костюм, вы зачем пришли-то… – полковник поворачивается к вешалке, замирает. Звонит вниз, на охрану.
Индикаторы на пиджаке вспыхивают.
Джакман вспоминает.
Оказывается, вспоминать – это больно.
…звонит вниз, на охрану.
– Этот-то ушел уже?
– Какой этот?
– Как его… Джексон…
– Джексона не было никакого, Джакман был… ушел уже.
– В пиджаке?
– Ну.
– Верните его! – полковник кричит в телефон, пытается докричаться до кого-то в огромном мегаполисе, – верните…
Через толпу
1
Иду через толпу.
Кто-то толкает меня, кто-то задевает меня плечом, не оборачивается. Люди еще не замечают меня, люди еще не знают, что я им принес.
Люди всегда догадываются слишком поздно.
Иду через вечернюю толпу – кто-то наступает мне на ногу, даже не вздрагиваю. Прошло время, когда я вздрагивал, и время, когда я лез в драку, тоже прошло.
Люди шумят, где-то слышен женский смех, ненавижу женский смех, почему-то особенно женский – ненавижу. Где-то гремит музыка, какой-то праздник у них сегодня, не помню я уже, что у них за праздники…
Люди смеются, шутят, люди еще не знают, что их ждет.
Я знаю. Ощупываю пояс, где под одеждой у меня спрятана смерть. Одно нажатие кнопки – и все будет кончено. Навсегда. Я знаю, что смерть унесет меня вместе со всеми, но мне все равно.
Иду через толпу. Толпа не хочет расступаться, накатывается на меня – волнами, волнами, давит, душит, затягивает куда-то на дно. Я знаю, я привык к этой толпе… то есть, что я говорю, к толпе нельзя привыкнуть, толпу можно только уничтожить, или я её, или она меня.
Люди уже и не помнят, как причиняли мне боль. Вон смеется