– Так что я получил?
– Да практически ничего. Но ничего и не потерял. Слоев много, и в каждом ты существуешь – за исключением тех, где ты уже попал под машину, отравился грибами или, допустим, тебя кто-нибудь грохнул. Вообще-то, перекидывает многих, но человек редко может это осознать. У тебя там что было, на родине?.. Ядерная война? Обычное дело, – сказал Пётр, не отрывая взгляда от двух девушек в коротких юбках. – Есть хочешь? – неожиданно спросил он.
Виктор вроде бы не хотел, но стоило ему об этом подумать, как в животе громко булькнуло. Теща в обед накормила одним супом – да и тот, кажется, съел кто-то другой.
– Понятно, – сказал Пётр. – Притормози-ка.
– Здесь запрещено. Арбат проедем, свернем на Гоголевский…
– Здесь нет Гоголевского бульвара, – раздельно произнес он. – А слово «запрещено» для тебя потеряло смысл. Сегодня. Во сколько?
– Без чего-то семь, – сказал Виктор, покорно останавливаясь возле подземного перехода.
Пётр вышел и направился к фургончику с датскими хот-догами. Палатка на колесах стояла задом к дороге, лицом к гастроному, и Мухин не видел, ни как Пётр заказывал, ни как он расплачивался.
Виктор потянулся было к магнитоле, но раздосадованно хлопнул ладонью по ноге. Не до музыки…
Он пытался убедить себя в том, что все эти слои, все эти сомнительные истории с реинкарнациями – или как их называют? – это чушь, бред и сказки для блондинок.
Там – умер, здесь – воскрес… И как, спрашивается, воскрес, если здесь он прожил те же тридцать два года? Вселился в готовое тело?.. Прямо в женатого зоолога, да?.. Как злой дух в монашку, да?.. Вселился, да?..
Мухин внезапно иссяк и с отвращением посмотрел в зеркало.
Да, да, да.
Он спорил не с Пётром, а с самим собой, и это было гораздо хуже – потому что было бесполезно. Потому что Виктор всё отчетливей вспоминал тот мир… или тот слой, в котором разговаривал с Константином, а через него, как сквозь ряску, уже проглядывал другой – приснившийся во сне… Споря, Мухин всё больше соглашался с тем, что эта жизнь, с синей «девяткой» и «Проблемами зоологии в средней школе», принадлежит не ему.
И вот теперь он согласился окончательно.
Да. Его перекинуло. Другого объяснения не найдется.
Пётр довольно спортивно добежал до машины и, еще толком не усевшись, бросил:
– Гони.
Мухин механически вдавил педаль и лишь потом обернулся – вокруг палатки происходила какая-то суета, впрочем, скоро обзор закрыл подошедший автобус.
– Всё нормально, – заверил Пётр, вручая ему длинную булку с розовой сарделькой. Кроме четырех хот-догов, он взял две пол-литровых банки пива и пачку сигарет. – А зачем тебе тумбочка?
– На дачу ехал, – сказал Виктор, изрядно откусывая.
– Снял бы. Больно приметно.
Мухин с тревогой посмотрел назад, но около бывшего – или нынешнего? – роддома Грауэрмана проспект изгибался, и гастроном уже