– Что случилось, дорогая? Можешь сказать?
– Я тебя ненавижу, Найденов.
Алевтина скинула с плеча его ладонь и оттолкнула от себя.
– Пусти. Мешаешь.
На плите в турке закипало кофе, и аромат его стремительно разносился по их маломерной квартире. Владимир вышел с кухни, выключил телевизор и радио и вернулся обратно.
– А если серьезно, можешь объяснить, что происходит? – спросил он, садясь на табурет и сглатывая слюну.
Он видел, как Алевтина стоит у плиты спиной к нему и не хочет поворачиваться лицом. Ее плечи напряглись, а голова опустилась – так, как будто на нее давил потолок. Владимир понял, что она ему ничего не скажет или, как обычно, только чтобы отговориться.
– Я давно заметил, что мое присутствие тебя раздражает, – продолжил Владимир, обняв свое колено. – Но вот никак не могу взять в толк, из– за чего?
– А ты сам не догадываешься?
– Нет.
– Ну и хорошо, – вдруг совершенно невпопад вставила Алевтина и тут же продолжила: – кофе будешь?
– Буду. Спасибо.
Алевтина полезла на полку за его чашкой, потом в сахарницу за сахаром. Сколько ему нужно сахара, она не спрашивала, потому что знала, что ему всегда нужно класть три ложки. В воздухе повисло неуютное молчание, которое разрядилось сразу после того, как она поставила перед Владимиром его чашку.
– Знаешь, – бросила как бы невзначай Алевтина, – вчера на дне рождения у подруги было столько народу. Все такие солидные. Из госструктур и банков.
Владимир взял в руки чашку и замер, ожидая, чем же закончится фраза супруги.
– И что? – протянул он.
– Да нет, ничего.
Она тут же, как ни в чем не бывало, перескочила на другую тему и превратилась в легкую порхающую бабочку – ту Алевтину, которая всегда ему нравилась.
– Дашь мне машину? Мне надо съездить на рынок.
Владимир удивленно поднял брови:
– Бери, конечно, но ты же не любишь сама ездить.
– Не люблю, естественно, – улыбнулась Алевтина, – но вот решила попробовать. Надо же когда– то начинать.
Владимиру ничего не оставалось делать, как согласиться.
– Надо, – выдохнул он из себя и потянулся губами к подставленной мягкой щеке жены.
***
Позже, вышагивая по улицам города и перескакивая через лужи, он не мог избавиться от мысли, что в их утреннем разговоре с женой было много недосказанного. И хотя он, в конце концов, получил то, чего столько времени добивался, удовольствия от этого было мало. Вернее, в душе остался осадок, что это был не секс двух любящих друг друга