Чина перевернула баллончик донышком вверх, поставила на стол, сверху строго вертикально установила гвоздь и тихонько стукнула по нему молоточком.
– Гвоздь нужно прижимать, чтобы струя вверх не ударила, а потом потихоньку его раскачивать.
Отложив молоток, она крепко держа флакон, стала потихоньку шевелить гвоздь. Послышалось шипение. Когда весь газ вышел, она тем же гвоздем расширила дырку на донышке и слила всю жидкость в чашку.
– И что, это можно пить? – испуганно спросила Светка.
– Я бы не советовала сейчас это делать, сначала напиток надо посолить.
Бортпроводница бросила в чашку щепотку соли. Содержимое слегка вспенилось. На поверхности появилась маслянистая пленка. Чина взяла кусочек ваты и аккуратно собрала все эфирные масла.
– Вот теперь коктейль готов. Только советую разводить водой, а то крепость большая.
Чина направилась к выходу.
– Эй, постой! Сама сначала выпей! – Голдман до сих пор относился к коктейлю с осторожностью.
– Проще пареной репы!
Специалистка в области крепких напитков плеснула немного содержимого в другую чашку, добавила воды и залпом замахнула полученную смесь.
– Остальное вам.
Спустя час Лева, разомлевший от порции «Слезы Казановы» лежал на верхней шконке и обнимал Таню. Со стороны дивана из-за занавесок доносились эротичные звуки – Петя со Светой занимались любовью.
– Я тоже так хочу, – тихонько заныл Лева.
– Не надо, нельзя…
Татьяна порывисто убрала руку Голдмана со своих спортивных брюк и переложила себе на плечо.
– Лучше поцелуй меня еще…
Но рука Голдмана упорно спускалась все ниже и ниже.
– Не надо, я прошу тебя, – прошептала Татьяна и вновь убрала руку.
«Может она стесняется своей подруги?» – подумал Лева. – «Этих студенток порою бывает очень трудно понять.»
На следующий день прощались на палубе. Судно стояло на рейде и уже подошел плашкоут из Южно-Курильска. Петя и Света мирно беседовали в отдалении. Татьяна обняла Леву и прошептала ему на ухо:
– Хочешь, я тебе буду писать?
Пока Голдман собирался с ответом она быстро зашептала:
– Я тебе все равно буду писать, даже если ты и не ответишь мне. Я… люблю тебя и… прости меня, я тебе причинила столько неудобств.
Проводив Татьяну, он спустился в каюту. Страшно хотелось спать. Сказывалась проведенная без сна ночь. Голдман повалился на шконку, но тут раздался стук в дверь.
– Отлеживаешься после бессонной ночки? – в дверях хитро улыбалась Чина.
– Куда там, мне еще работать пол дня, – Голдман выглядел замученным.
Чина прошла в каюту, присела на шконку и погладила Голдмана по голове.
– Вижу тебя измучили студентки? –