В тот день мы прошли почти столько же, сколько за предыдущих четыре – жрец, применявший особое заклинание для своего волшебного компаса, каким-то неведомым образом подсчитал количество и величину собственных шагов. Когда мы остановились на привал – солнце уже находилось слева, что означало для нас «вечер», – оказалось, что поводов для радости имеется гораздо меньше, чем мы полагали. Наши лица, ноги и руки, даже смазанные животным жиром, проявляли заметные признаки отморожений – на них возникли багровые отёки и неприятного вида кровянистые пузыри. Мы знали, что это чревато серьёзными осложнениями, но, сами не зная почему, шутили без конца. Кто-то вспомнил легенды о сотворении мира – согласно одной из них, бесконечные ледники здешних земель являются останками великого снежного гиганта Имира, от которого происходят все боги, включая Дора.
Спайр подтвердил, что слышал историю об Имировом острове – ледяные и снежные горы, образовавшиеся в результате смерти великана, таят под собой его сердце. Оно будто бы представляет собой минерал или металл, но такой, что не встречается на Земле – и до сих пор хранит в себе холод межзвёздного пространства. Это легко подтвердить при помощи сунджинского компаса – что ещё, кроме колоссальной массы металла, может притягивать к себе намагниченную стрелку на таком огромном расстоянии? Сердце Имира, видимо, и является главной причиной, по которой здесь даже летом не тают снега.
История эта, такая же причудливая, как и все остальные сказки и мифы дорру, показалась жрецу забавной. Он осторожно поинтересовался нашими верованиями, в то же время высказав предположение, что магия Севера не идёт ни в какое сравнение с искусством колдунов и чародеев великого Эреду, столицы Аккада и крупнейшего города мира. Один из дружинников Спайра, Кнед, самоуверенно рассмеялся и сказал, что не боится бога-мертвеца, хоть из его тела будто бы и берёт начало наш мир. Кнед помочился в ближайший сугроб, громогласно богохульствуя, и то были последние слова, которые он произнёс. По несчастливой случайности, а может, и по какой-то иной причине, склон под его ногой поехал, и Кнед сорвался в сокрытую дотоле расщелину, свернув себе шею. Смерть его должна бы была нас смутить, однако этого не случилось – мы даже обменивались остротами, обсуждая случившееся, вероятно, сказывалось воздействие колдовского зелья.
Поутру, когда жрец, шедший со своей баклагой по кругу, не мог меня слышать, я предостерёг Спайра: этот напиток затуманивает сознание и делает употребивших его неосмотрительными. Два трупа наших товарищей, недостаточно тщательно зарывших свою палатку в снег и замёрзших насмерть во сне, являлись убедительным тому подтверждением. Наш предводитель согласился со мной, однако тогда ещё не смог предложить ничего лучшего, кроме как продолжить начатое и довести задуманное предприятие до конца.
За последовавших два дня погибло ещё девять