Алексей набрал полторы корзины всякой всячины, и дал ещё немного денег на пару дней. Можно сказать, к Софрону возвращалось то, что он перечислил брату на свои похороны. Только Лёша дал наказ, чтобы Софрон не пил и не курил хотя бы несколько дней. У того и в мыслях не было: во-первых, он слабо помнил, зачем это нужно; во-вторых, частичная слабость отбила желание принимать что-либо отвратное; и в-третьих, приступ любви к жизни позволял довольствоваться другими вещами.
Хотя Алексея нелегко провести, и он до сих пор допускал, что Софрон притворяется. Но даже его немного беспокоило и удивляло нынешнее поведение, разительно отличавшееся от всего, что он видел ранее. С одной стороны, Софрон и раньше, заигравшись, порой вёл себя немного по-детски, излишне прямо и наивно. А с другой – нынешний человек существенно отличался от известного ему брата. Они оба знали, как выглядят люди, например, с деменцией или старческим маразмом, и Лёшу беспокоило, что травма для Софрона могла иметь необратимые последствия.
Как бы там ни было, они с баулами пришли к Софрону в квартиру. Дом, милый дом. Пока Софрон обходил владения и всё рассматривал, Лёша варил рис и жарил котлеты. Он решил сготовить сам от греха подальше – Софрона он боялся подпускать к плите. А ещё он сказал брату не выходить на балкон. Тот был не остеклён. Софрон с любопытством глянул через дверь и увидел свороченные перила.
«В самом деле, – подумал Софрон, – тут же легко навернуться. Хм, „навернуться“ – забавное слово, – откуда я так много знаю?».
Потом он с интересом посматривал, как готовит брат, и сам помогал: налил фильтроваться воду, порезал сыр, и даже открыл банку с солёными помидорами.
«Ого, что я умею! Да я, оказывается, вообще молодец!».
Они откушали, и брату показалось, будто Софрона несколько недель продержали в плену. Тот с таким умилением ел и пил обыкновенную, по мнению Лёши, жратву, что ему даже стало немного завидно. Они смотрели друг на друга, и чуть не смеялись.
Брат решил, что Софрона можно оставить на денёк для проверки, постелил на полу одеяло, сказал пару ночей спать на ровной твёрдой поверхности и пообщаться с друзьями. Ему всё ещё хотелось поговорить по душам, но он понимал, почему Софрон так поступил, и не знал, какой ответ он хотел услышать.
«Главное – что хоть жив, здоров, – думалось Алексею, – а если опять захочет повторить, его всё равно не отговоришь, и вечно с ним сидеть тоже не смогу. И в психушку сдавать – предательство, на которое я не пойду. Тем более, это ещё большой вопрос – что лучше…».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив