Понятно, «вечно я прошу у жизни, судьбы, Бога – вечно жду чего-то». Ну что же, больше не буду. Мама с месяц, как ушла из жизни, – теперь не так жаль, что заплачет кто-то».
Всё время, пока Софрон писал записку, он сидел в пуховике. Компьютер он даже не включал, так ещё и повторно прошёлся и проверил, все ли приборы в квартире выключены. Он тщательно обдумывал, что ещё он мог забыть сделать.
«Опять?! Даже сейчас эти чёртовы заботы?!» – вскипело у него в голове. Вот теперь стало страшно.
Верёвка к балконным перилам заблаговременно была привязана, петля заранее в ведре с мыльной водой смочена, все деньги, если это можно назвать «деньгами» на карту брату были переведены.
Софрон накинул петлю на шею, позвонил в скорую помощь – рассказал, где висельник. Дрожащими руками, едва сдерживая слёзы, послал брату заранее набранную СМС и отложил телефон в беззвучном режиме. Балконную дверь, как и входную, закрывать не стал – пусть веет весенней прохладой. Ненавидя себя за лишние секунды промедления, из-за которых мог передумать, он перелез за перила, встал на карниз и подумал: «Господи, пусть я окажусь в лучшем мире». Аккуратно, чтобы не разбить стёкла соседям, он шагнул вниз.
Рывок был настолько сильный, что хруст можно было услышать на соседних этажах. Свет погас сразу, хотя руки инстинктивно попытались потянуться к голове. Но сразу же опустились.
Длину и толщину верёвки Софрон взял с запасом, потому что знал, что даже такое способен пережить. Ему очень не хотелось думать о процедуре, но приходилось. Каждый раз он продумывал одну деталь, и сразу же недюжинной силой воли давил дальнейшие размышления. Он очень не хотел причинять неудобства соседям снизу, однако, сколько бы он не воображал, более экологичного и при том эффективного способа в голову так и не пришло.
Дарственную на квартиру брату писать было нельзя, потому что для этого нужно его присутствие, и брат бы тут же понял, что к чему. Чтобы труп начал разлагаться до нескорого прибытия спасателей, Софрон тоже допустить не мог. Извечная дилемма, постоянный поиск баланса между своими интересами и интересами других.
Глава 2
Белый свет, нежность, мягкость и невесомость облаков. Слабый, едва заметный ветерок и тёплое одеяльце из более лёгкого воздуха. Это первое, что он ощутил при пробуждении. И было это таким, не нуждающимся в словах, таким очевидным, словно так было и будет всегда и везде. Хотелось только слегка повернуться и укутаться потеплее и уютнее. Но нет, – это была просто больница, и он лежал на обычной медицинской кушетке.
Когда Софрон, нехотя, открыл глаза, он увидел