Должно быть, это – один из сложившихся за века способов украшать свой суровый кочевничий быт. Как причудливые изысканные узоры золотой вышивки. Как цветные орнаменты посуды и ковров. Неудивительно, что петь Эрик начал очень рано. Пел, подражая Ольге Воронец, Людмиле Зыкиной, пел народные казахские песни, которые слышал от матери, и популярные в те годы эстрадные песни, пытался импровизировать, придумывая свои мелодии. Тогда он, конечно, не задумывался о сцене, о карьере певца: просто пел, как поют птицы, не нуждаясь в театрах, сценах, декорациях и зрителях. Разве жаворонок, взмывая в бескрайние небеса, думает о том, слышит ли кто-то его звенящую песню? В остальном, это был обыкновенный степной мальчишка, который, как и его сверстники, пас овец, объезжал лошадей, мог справиться со строптивым верблюдом (и впоследствии, по собственному признанию, верблюдом управлял лучше, чем автомобилем), дрался с другими мальчишками, отстаивая свои права. А еще – охотно выступал на школьных мероприятиях. Тогда и состоялся его детский театральный дебют – в роли Золушкиной мачехи в драмкружке школы им. Кирова (№17) города Гурьева, где Эрик учился. Жил он в те годы в интернате при школе (это не был интернат в привычном для нас значении «сиротского приюта», а скорее нечто вроде общежития для учащихся из отдаленных районов). Позже, вспоминая годы учебы, Эрик скажет в интервью: «Я шесть лет прожил в интернате и очень счастлив тому, что вырос свободным человеком, получил самостоятельный жизненный опыт, научился не зависеть от родителей и родственников». Хотя, конечно, опыт своеобразный: да, школьная «вольница» – это мечта любого свободолюбивого подростка, желающего вырваться из-под родительского контроля, но, с другой стороны, Эрику явно не хватило материнской нежности, материнского внимания. Не поэтому ли он впоследствии тянулся к женщинам старшего возраста, в поисках материнской ласки, опеки и заботы?
Эрик (второй справа) с отцом, матерью и младшим братом
Кто знает, кем бы стал в будущем этот красивый юноша с бездонными глазами цвета черного агата, если бы в двенадцать лет не случилось его чудесной встречи с новым миром. Волшебным миром оперного пения.
Здесь, на земле, все подобные встречи кажутся случайными – всего лишь обыкновенное стечение обстоятельств, когда кто-то оказывается, или что-то происходит в нужное время в нужном месте. Хотя на деле, здесь имеет место быть высшая, Божественная режиссура, планирующая нашу жизнь и вмешивающаяся в нее, когда наступает подходящее время. В те годы по телевизору часто передавали концерты классической музыки, и однажды Эрик услышал арию Руджеро из оперы Г. Ф. Генделя «Альцина» в исполнении Софьи Преображенской. Это было как удар молнии, как момент Божественного откровения, когда внезапно приходит понимание: вот она, моя истинная любовь и истинное предназначение! И все, чем жил раньше, отходит на второй план, уступая дорогу этому новому всеобъемлющему
