– В готовности для чего? – в очередной раз не понял я, – мне постоянно твердят о какой-то сверхзадаче. Намекают, пульсы щупают, уши выворачивают наизнанку. А в курс дела так и не ввели. А я, честно говоря, устал гадать – то ли в разведку забрасывают, то в космос готовят, то ли предсмертные желания пытаются упредить. Долго мне ещё так, доктор?
– Сразу после вмешательства, – пожал он плечами, – насколько я в курсе, вам ещё предстоит косметическая хирургия и небольшая коррекция связок. – Он поднялся и прощально кивнул, – Завтра потихоньку начнёте вставать, Упырёв пришлёт брата, тот будет помогать.
– А сестричек у вас совсем нету, – я в надежде посмотрел на него, – вообще никаких, даже завалящих? Могли бы вообще-то позаботиться, раз уж я так вам всем соответствую.
Хирург внимательно посмотрел на меня и внезапно захохотал. Смелся долго и заливисто.
– Ну уморили, Гарри Львович, просто уморили, – он продолжал хохотать, одновременно взмахивая руками и промакивая платочком глаза, – нет, ей богу рассмешили, давно меня так никто не веселил. Отсмеявшись, сказал:
– Что ж, доложу по команде, может, и правда пойдут вам навстречу в виде какого-никакого аванса.
На прощанье доктор произвёл вежливый короткий полупоклон и удалился.
Вскоре доставили таблетки и диетпитание. И подложили утку, попутно взяв анализ мочи. Ближе к вечеру к утке добавили эмалированное, местами и обшарпанное судно времён очаковских и покоренья Шипки, после чего медбрат, дождавшись результата, тщательно обмыл меня по типу живого покойника. А ещё через час зашла санитарка – пожилая толстая тётка с небольшими усиками, тянущимися вдоль всей верхней губы. Для начала она произвела влажную уборку под свет бактерицидных ламп, после чего, отложив уборщицкие причиндалы, приблизилась, слегка нагнулась и, ни слова не произнеся, с выражением служебного равнодушия на маске-лице запустила руку ко мне под одеяло. Я даже не успел как-то отреагировать. Нащупав моего скукожившегося от страха пацанёнка, тётка энергично заработала рукой так, словно подключила к моим чреслам бесшумный отбойный молоток. Странное дело, в иных обстоятельствах меня скорей всего вырвало бы лишь при одной мысли о подобном варианте испытания на мужскую доблесть. Теперь же, находясь в послеоперационном отходняке, не имея перед собой ясной цели в жизни, к тому же находясь в подземном хранилище для подопытных невольников, я испытал настолько приличный оргазм, что, освобождённо выдохнув, только и смог, что смущённо пробормотать:
– Благодарю, уважаемая…
– Это к товарищу Упырёву, – так же безразлично, как и осуществляла молотильный процесс, отмахнулась тётка, – нам сказано – мы делаем. Не сказано – не