Из дневника Кирилла Капутина, выпускника МГУ, сотрудника органов.
Вчера защитил диплом, на отлично. Я горд и счастлив, очень жалею, что не могу выйти на Лубянскую площадь и поделиться радостью со всем миром. Моя тема – «Принцип наименее неблагоприятной нации». Жаль, но я даже со своим научным руководителем профессором Кошаком не успел вчера переговорить после защиты, произнести слова благодарности, выразить признательность за поддержку и подмогу по всем делам. Честно говоря, не знаю, чего я так к нему привязался, несмотря что всё же чужеватый он, не свой, с других каких-то атомов и молекул деланный. Верно говорят: классово близкий – классово далёкий. Однако же не отверг меня: направлял и правил, и на том спасибо.
После защиты он сразу унёсся на заседание Верховного Совета – выступал от межрегиональщиков, он у них там в почёте и авторитете. Да и, шутка сказать, – Глава конституционного совещания при обоих главарях сразу, полноправный автор, можно теперь считать, новой Конституции. Ионыч говорит, притрись к нему пока не поздно: гадом буду, кишкой чую, ох как пригодится нам твой профессор. Они, кстати, оба мудрецы и хитрецы. Только Кошак ещё и охрененный знаток законов. У нас с ним интересно получилось: я в том году в партию вступил, как и планировал, кандидатский срок истёк и меня взяли. А он день в день со мной из неё же вышел, совсем, спалив билет на глазах у уважаемого собрания. Натурально, спичкой жёг и стоял смотрел на огонь, пока печать шипела под фоткой. Интересно, на что рассчитывает, если отбросить всю эту трескучую херомантию с перестройкой и гласностью. Вроде в одной стране живём, в одно время, а устроены почти по диаметру – тоже чую, не хуже Ионыча.
Короче, проставился сегодня – Ионыч со своими ребятами из секции меня принимали в раздевалке. Тосты-шмосты такие, что даже неловко слушать. Чувствую, любят меня Ионычевы пацаны не формально, не за диплом и не чтобы было кому при беде вытаскивать их за уши. Ну не только за это. А за то, что не подличал со своими, не увиливал, когда было горячо. Что не чурался друганов его, какие кто сидел, как сам, а кто в бегах хоронился, у нас же при секции. А мужики-то золотые: Барсук, Комар, Репа, Золотарь и другие.
Продолжаю. На другой день уже получил распределение. Чуда не случилось, само собой. Верней, именно оно и произошло, хотя ожидаемо. Но всё равно праздник души, сердца – всего-всего! Рабочий посёлок узнает, на уши встанет. А нет, так, надо будет, сам их раком всех поставлю, поселковых!
В общем, в тот же день я от радости совершил ранее несовершаемое – добыл два билета в Большой театр. Через Ионыча, опять же: кореш его там главным массажистом всего Большого, кости и суставы тамошним примам и премьерам в чувство приводит – в молодости секцию посещал самбистскую, ища защиты от дворовых уркаганов. Ну и, как водится, сдружился с Ионычем на годы. Говорят, он теперь вообще главным у них считается