реальности в другую, она пыталась понять, что же из всего, происходящего с ней за последние сутки, было сном. Быть может, этого дня не было вовсе, и ей с самого начала все приснилось: от страшных звонков до прогулок под дождем? Обнаружив на себе его пиджак, она поняла, что прогулки имели место быть. Пытаясь вспомнить детали путешествия, она поймала себя на мысли, что за всю ночь не было ни единой возможности доказать себе, что она не сошла с ума: ни один прохожий не обратился к нему, когда они проходили по улицам; в баре лишь она общалась с официантом, который с нескрываемым интересом смотрел на нее; на мероприятии, суть и причина которого так и остались ей неизвестны, никто не заговорил с ним. Спустя четверть часа она все же заставила себя подняться с постели. С трудом, бездумно, пройдя из одной комнаты в другую, она вновь вернулась в спальню и рухнула на кресло. Утонув в его располагающей мягкости, завернувшись в пиджак, она, изредка моргая, молча наблюдала за стрелкой настенных часов, пытаясь найти ответы в ее предсказуемом ежесекундном движении. За увлекательным занятием она провела больше часа. Наконец она вспомнила, что проснулась от звонка телефона. Вот уже сутки, как этот маленький кусочек пластика ассоциировался с самым страшным, хладнокровным и безжалостным предметом на свете, который глух к мольбам и просьбам. Очередной, единичный звук, сообщающий о получении сообщения, как призыв к действую, заставил ее собраться с мыслями, духом, собрать части своего безжизненного тела в одно целое и пойти, словно в кромешной тьме, ориентируясь на слух. Сообщение от его матери. Перед глазами в очередной раз пронеслись мучащие ее события, замедляя шаг на самых жестоких и неизменных. Она зажмурила глаза и нажала на кнопку, чтобы открыть послание. Боясь прочесть содержимое, она одновременно испытывала испуг, так как страшилась новых подробностей, и стыд, поскольку так и не оказала этой женщине, которой сейчас намного тяжелее, чем ей, никакой помощи или поддержки. Может, не читать сообщение, а просто пойти к ней? А если она не дома и просит о помощи, которая нужна мгновенно? Она обещала ему жить. А что значит жить? Жить – делать сейчас, не откладывая на потом. Как она могла пообещать ему «жить», когда с ней нет его? Как вообще возможно теперь жить без него? Слезы вновь покатились по ее опухшим щекам. Вспомнив о сообщении, она медленно открыла глаза и поднесла телефон к лицу. Огромное количество текста сбивало с толку и пугало. Поборов страх и лень перед массивом букв, она вернулась к началу и начала внимательно и жадно поглощать информацию. Перечитав послание несколько раз, она сползла с кресла и села на колени на пол. Закопавшись в волосах и пиджаке, она вновь начала плакать. Но на сей раз бурный поток неконтролируемых эмоций был спровоцирован внезапным ощущением радости, счастья, облегчения. Новость о нежданном счастье, так же, как и о случившемся горе, способно на некоторое время нарушить внутренний баланс. Когда вы привыкаете к стабильной, спокойной жизни, то несчастье, которое внезапно обрушивается на вас, будет встречено так же, как и если вы находитесь в состоянии
