Господи, что с нами будет, думала Сид, не находя ответа. Слава богу, Иви, ее сестра, в относительной безопасности – в Бате, работает секретарем у очередного музыканта, в которого она влюбилась – по крайней мере, так оно звучало по телефону. Но что делать ей самой, если начнется война? Нельзя же продолжать преподавание музыки, будто ничего не происходит! Можно вступить в какое-нибудь женское подразделение… Последнее время она все чаще обдумывала такую возможность, но это означало оставить Рейчел – полностью и надолго, и от ужасной перспективы ее парализовало страхом. Пока что ей удавалось отложить дилемму в долгий ящик, в зыбкое, ненадежное будущее; однако после вчерашних новостей о захвате Польши она понимала, что будущее скоро станет вполне реальным настоящим. Ей очень хотелось поговорить с Рейчел наедине, понять, насколько та в ней нуждается. Беда в том, что Рейчел не признавала права на собственные нужды и, конечно же, стала бы рассуждать о долге Сид так же серьезно и искренне, как и о своем. Впрочем, сегодня разговоры по душам исключались: после ужина по настоянию хозяйки собирались слушать «Пасторальную симфонию» в исполнении Тосканини. «Думаю, нам всем не помешает», загадочно обмолвилась она перед ужином. А после Бетховена Рейчел совсем устанет, даже если высидит столько времени.
Сид подняла голову, надеясь встретиться взглядом с Рейчел (та разговаривала с Вилли), но вместо нее случайно поймала взгляд Зоуи. Девушка неуверенно улыбнулась ей – почти как чужак чужаку. Обычно Сид старалась избегать Зоуи – не доверяла хорошенькому, но пустому личику, однако с недавних пор выражение ее лица изменилось: как будто прежде она знала все, что нужно, а теперь не знает совсем ничего, и это странным образом ее молодило – ведь она только недавно потеряла ребенка, а горе старит людей. Сид еще раньше заметила, что семья держалась с ней иначе, чем год назад. Кажется, они наконец приняли ее – как и меня, подумала она. С другой стороны, они ведь не знают мой секрет. И она снова взглянула на Зоуи: а вдруг у нее тоже есть секреты? Глупости, в самом деле! Она просто выглядит потерянной, потому что потеряла ребенка; зато ее горе все признают и относятся к нему уважительно.
Тем временем перешли к сливовому пирогу, и Руперт, по настоянию матери, принялся рассказывать историю про Тонкса из Академии.
– Бывало, он обходил студию – медленно так – и молча вглядывался в работы студентов. Однажды он подошел к особенно неумелому рисунку одной девушки. Долго так стоял, смотрел… Тишина, все замерли… И тут он спрашивает: «Вы умеете вязать?» – Руперт сидел рядом с Вилли и обратил свой вопрос к ней. Та, прекрасно знавшая эту историю, тут же подыграла, перевоплотившись в робкую студентку: нервно хихикнула и кивнула. – «Ну так пойдите домой и займитесь вязанием!»
– Ужас! – воскликнула Джессика. – Бедная девушка!
– Он был талантливым учителем;