«Спартак»
После очередного нашего совместного музицирования Глазунов произнес:
– Эдуард! – (по имени обращался ко мне только у себя в кабинете и на танцах). – Есть возможность завтра пойти в оперный театр на генеральную репетицию балета «Спартак» Хачатуряна, имеешь желание?
Кто ж от такого откажется?
– У меня в театре есть человек, который достал несколько пропусков, – продолжил майор, – так что, пойдешь?
– Обязательно!
В десять утра мы втроем поехали на трамвае в оперный театр. Третьим был Дорик Кицис, сверхсрочник, игравший на малом барабане, а на танцах – на ударной установке. У нас установились дружеские отношения. Он взял себе за неплохое правило подкармливать меня «тормозками» (бутербродами, которые ему на работу готовила жена – для него и для меня). По пути Дорик возбужденно рассказывал, что слышал по радио отрывки из балета, и там много соло для ударных, и он очень рад услышать вживую!
В зале было не более пятидесяти человек. Мы сели во второй ряд от оркестровой ямы, аккурат за спиной дирижера. Вышел дирижер. Рядом с ним у дирижерского пульта встал среднего роста, плотный кавказец. По залу пробежало: «Хачатурян! Хачатурян!»
Да, это был сам Хачатурян, приехавший на премьеру своего балета! Было здорово – сидеть в двух метрах от человека, значащего для музыкального мира больше, чем гора Арарат вместе с Ноевым ковчегом. Оркестр старался, и балетный состав выкладывался. Незабываемый день!
Наши шутки
Я постоянно искал удобного момента для самоволки. Мысль «как бы смыться домой» занимала меня больше всего. Частенько бывал дома по три-четыре раза в неделю.
Как-то пришел домой во второй половине дня. Дома никого не было. Мама гуляла с внуком. Папа стоял в гастрономе в очереди за колбасой. Не так давно соседка со двора, маленькая, худенькая женщина, померла самой что ни есть советской смертью – стоя в очереди! С ней случился инфаркт, и в этой плотной массе измученных стоянием злобных людей никто этого не заметил! Так очередь и таскала ее за собой.
Дома – тишина. «Геббельс» (радиоточка) выключен. Ира прикорнула на диване. Мне захотелось над ней подшутить. Шутка вышла, пожалуй, немного жестокой. Я вспомнил, что под диваном видел старую, с облезшей краской маску. Осторожно засунул руку под диван, на котором спала Ира, и, вытащив пыльную, страшную маску клоуна, поставив перед ее носом… нежно постучал по плечу. Ира открыла