– Ах! Ник! – вскричала мисс Лафосс.
Мисс Петтигрю поспешно отвела глаза.
«Ну вот, – подумала она. – Снова… И снова напоказ. О боже! А я-то думала, что это в фильмах поцелуи выглядят преувеличенно страстно».
Глава третья
11:35–12:52
Мисс Лафосс наконец освободилась из объятий вошедшего, и мисс Петтигрю смогла его рассмотреть. Грациозный, гибкий, прекрасного сложения. Черты лица яркие, немного диковатые, но безукоризненно гармоничные. Блестящие темно-синие проницательные глаза; чудесно вылепленные губы, и над ними – черные усики, придающие ему вид одновременно утонченный и слегка порочный, что только добавляло ему привлекательности. В выражении его было что-то хищное; личность явно неординарная и притягательная.
Мисс Петтигрю медленно встала, чувствуя себя странно беспомощной. Теперь она действительно поняла, в какой зависимости оказалась мисс Лафосс. Достаточно было одного взгляда. Она встречала этот взгляд десятки раз, в десятках кинолент: манящий, роковой, уверенный в собственной силе – и непередаваемо безразличный, как только момент увлечения пройдет. Десятки героинь были ввергнуты в пучины отчаяния подобными взглядами. Но для мисс Лафосс не нашлось героя, который должен был спасти.
«Странно, – подумала мисс Петтигрю. – О таких мужчинах можно читать. На них можно смотреть в кино. Известно, что в жизни они никогда не встречаются. Однако – вот доказательство, что они все же существуют».
Мисс Лафосс сделала шаг назад. Выражение блаженства, как у кошки, которой предложили сливки, подернулось на ее лице испугом. Ник заметил мисс Петтигрю, потемнел и метнул в мисс Лафосс еще один взгляд – на этот раз пытливый и рассерженный.
– А! – поспешно сказала мисс Лафосс. – Моя подруга. Подруга… Алиса.
Собравшись с духом, она произвела более формальное представление.
– Алиса, это Ник. Ник, познакомься, это Алиса.
– Очень приятно, – вежливо откликнулась мисс Петтигрю.
– Приятно, – буркнул Ник.
Он скользнул по ней глазами, и мисс Петтигрю резко ощутила и свой возраст, и неловкость фигуры, и жидкие волосы, и нездоровый цвет лица, и скудность платья. Она болезненно покраснела. Ее разум бунтовал против этого человека; ее чувства находились у него в плену.
Дело было не только во внешнем виде. Вид был всего лишь дополнением, полезным, но необязательным. Главная тайна была внутри. Только войдя, он уже заполнил всю комнату своим присутствием. Сколько бы женщин ни находилось здесь, все они оказались бы сейчас вовлечены в соперничество за его внимание. От него волнами исходил вызов всякой женственности. Мисс Петтигрю это осознавала, но помимо своей воли стремилась на него ответить. Презираемая ею чувственность теперь мстила ей. Она не колеблясь отдала бы десять лет своей жизни, только чтобы он поцеловал ее так, как только что целовал мисс Лафосс. Она почти готова была ненавидеть мисс Лафосс – за ее молодость, ее красоту, ее обаяние. Длилось это, впрочем,