Пятидесятка – значит, пятидесятый километр по Шоссе. Это если от Инаркт. В Инаркт всегда так меряют – от столичной стрелки. Правда, мосты, где Шоссе пересекает Уарату, вовсе не от столицы считают, а от Космодрома. А у нас, в Кодде – наоборот: точкой отсчёта полагают нашу стрелку Шоссе, торжественно именуемую Океанской. И, по правде сказать, с нашей стороны Шоссе тоже имеется посёлок с аналогичным названием. Только наша Пятидесятка – глухомань, крошечная придорожная деревенька. А эта была призвана стать гордостью колонии – не просто ближайшим к Космодрому населённым пунктом, а ещё и визитной карточкой, символом всяческих успехов.
Правительство постоянно держало Пятидесятку ухоженной. Ровные ряды домиков и садики при них действительно выглядели ну просто как на картинке. И поэтому было особенно обидно, что в Пятидесятке никто не жил постоянно. Даже таможенников там было не удержать – они предпочитали ездить на работу на автобусе из города. Не было там даже собак. Единственные, кто порой останавливался ненадолго, – водители тяжёлых грузовиков из Кодда. Для них были выделены специальные служебные квартиры, а машины свои они оставляли на Кругу, зная, что там их никто не тронет.
Я часто пытался выяснить, почему люди не любили это место. Ясное дело, в связи со слабым грузопотоком на Космодроме было мало постоянной работы. Но селились же люди там, где ничего вообще не было! Вдоль всего Шоссе были специально предусмотрены для этого особые места – сделаны съезды, подходящие площадки размечены, подведены волноводы, вода… Через каждые десять километров можно было строить посёлки – по обе стороны Шоссе. И во многих местах построили. И жили. Некоторые из них разрастались, некоторые увядали – но это нормально, наверное. И только Пятидесятка у Космодрома всё время выглядела какой-то искусственной.
И сколько с ней бились! Правительство принимало какие-то программы… Но всё заканчивалось только очередным ремонтом домиков по весне. К зиме же опять вечерами ни одного огонька в домах Пятидесятки не светилось.
А правда состояла в том, что люди в массе своей вовсе не стремились в космос, а может, даже и побаивались его. Их мировоззрение ограничивалось рамками жизни своей общины, а голова вмещала только повседневные проблемы, да и те не все сразу… Они жили планетой. Они так и называли себя – планетяне. Космодром с его фантастическими мирами, астрономическими расстояниями и астрономическими же ценами на перевозки с точки зрения таких людей выглядел, вероятно, как что-то ненужное, бесцельное.
Но я всегда думал, что дело в другом. Наверняка какая-то нотка, какая-то тайная мысль