– Точно, и слабительного ему дай, – улыбнулась Дина.
– Почему всегда так: какой-нибудь больной мужик требует к себе излишнего внимания? Почему все не могут быть нормальными?
– По-то-му, – ответила младшая и засмеялась. Вот только старшей было не до смеха: пожилой мужчина с явными признаками дефицита женского внимания, о чём свидетельствовали не только симптомы навязчивого поведения и характер общения, но и неряшливый внешний вид холостяка, последние дни создавал много проблем для Светланы, большая часть из которых (правда ей казалось, что на сто процентов все) в действительности ничего общего с болячками не имела. Но что больше всего раздражало медсестру, так тот факт, что подобный больной был не единственным – озабоченных в больнице хватало.
– Ну, почему? – вздохнула Светлана и довольно-таки наигранно артистичным и ласковым голоском добавила, – почему не могут быть такими? Такими хорошими и прилежными, как этот новенький мальчишка?
– Это ты про желтушного? Дима Знаков, кажись?
– Да, да. Голубоглазик! – с нежностью, свойственной может быть только женщине, произнесла медсестра. Мысль об единственном на всю больницу маленьком пациенте сняла нервное возбуждение, и медсестра немного успокоилась. К тому же, что зря нервы мотать – таких, как этот «с двенадцатой палаты» полным полно, и незачем изводить себя.
– И в какую палату вы поместили ребёнка?
– Да вот здесь он, напротив нас, в седьмой, – махнула Света и тут же, в ответ на явное возмущение, которое вспыхнуло на лице коллеги, добавила, – Что? Самый идеальный вариант – поближе к нам…
– Эта палата ведь пустая, – воскликнула Дина. Её чай уже давно остыл, но она беспрерывно продолжала помешивать ложкой и топить чайные кораблики в бурлящем водовороте. – Он там один что ли?
– А куда предлагаешь нам его поместить? К этим пердунам-алкашам, или, может, прикажешь к бабушкам? Ведь он единственный ребёнок здесь. Сама знаешь: в городе чёрти что творится – детская инфекционка переполнена. – попыталась оправдаться женщина. – Кстати надо проверить его, а то мало ли что. Может, испугался чего и не спит.
– Я посмотрю. Сиди. – Дина поставила стакан на стол и вышла из кабинета. Чайные кораблики ещё долго кружились в беспечности тянущего их потока.
Поначалу она решила: это какой-то треск перегоревшей лампы дневного света или прощальный крик какого-нибудь прибора. Слабый едва уловимый писк послышался снова и снова – словно умирающий электроприбор звал на помощь.
Странно и жутко.
Звук был необычным, каким-то чужим, ложным, будто слышишь совсем не то, что происходит в действительности, будто реальность и неестественность сплелись в одной маленькой вибрации воздуха, от которой у Дины побежали по коже мурашки.
«Откуда