Воспитатель Елена Валерьевна ещё утром предупредила всех ребят о посещении медика, чем вызвала неоднозначную реакцию: один мальчик заплакал, другие же, таких было большинство, безмолвно «ушли в себя», переживая внутреннюю битву неудержимого страха и очевидного внутреннего постижения, а некоторые, не найдя ничего стоящего в информации, просто пропустили сквозь мозг и забыли. В числе последних был Димка, что не скажешь о девочке Алисе, которой было страшно. Страшно и всё тут, ничего не поделаешь.
– Попалась!? – крикнул он, обнимая подружку, – сейчас я тебе поставлю укол.
Снова и снова щипая хохочущую от удовольствия девчонку, он как заведённый повторял:
– Попалась!? Вот тебе, вот тебе. Так тебе, так тебе. Чик тебе, чик тебе.
– Дима хватит! – захлёбываясь от смеха, еле-еле выговорила она, – Помогите, люди! Кто-нибудь… А-а-а…
В качестве защиты, схватив попавшую под руку лошадку, Алиса закричала:
– Лошадка спаси меня, а-а-а…..Сумасшедший мистер преследует меня! Съешь его! –отбивалась она от «доктора», тыкая мягкой игрушкой в Димкин бок.
– Ребята, давайте все сюда, – всегда мягкий, но прозвучавший сейчас довольно строго, голос воспитателя прервал игру, – Строимся по двое и идём на первый этаж в медкабинет!
– Пойдём, Алиса – позвал Дима, с нежностью взяв подружку за руку, и так же ласково добавил – не бойся, всего-то «чик» и всё. А ещё, нам дадут витаминки.
Больше слов и не требовалось, поскольку она уже не боялась: лучший друг смог успокоить её. И только многие годы спустя, она поймёт, что светловолосый симпатичный мальчик был единственным и самым настоящим другом в её жизни.
– «Чик» и всё, – улыбался он, – не бойся!
Мальчик сжимал руку девочки и был счастлив. Откуда ему было знать, что с сегодняшнего дня раз и навсегда изменится его будущее.
***
Страх охватил каждую клеточку ребёнка: хотелось закрыть глаза, но они упрямо не закрывались, хотелось встать с кровати, но тело словно парализовало, хотелось кричать, но в горле будто был ком земли, и невозможно сделать вдох.
Мальчик лежал на кровати, а налитые непроглядным ужасом, глаза смотрели на потолок. Он не мог пошевелиться, не мог позвать на помощь, он просто не мог сделать ничего. Ничего, только смотреть в серое полотно потолка и испытывать нестерпимый сильный страх. Пожирающий дикий страх.
Тусклый свет ночника освещал палату, пустые пружинные кровати стояли вдоль стены. Напротив них, ближе к окну и немного под углом, словно кто-то поленился выровнять её как следует, располагалась ещё одна. Рядом с заколоченной старой пожелтевшей дверью с множеством шестигранников отскочившей краски, в самом мрачном месте на свете, испытывая непреодолимый неистовый ужас, мучился маленький мальчик.
Уже днём, когда каменная тяжесть в груди исчезла без следа, вспоминая свой кошмар, он не мог понять,