«От всего сердца благодарю тебя за совет, – отвечала Заряночка, – однако же хотела бы я расспросить тебя о двух вещах: первая – как прозывается замок, что остался у нас за спиною, и вторая – почему в обычае у вас запираться от женщин?» Отвечал капеллан: «В здешних краях замок сей окрестили Белым Приозёрным Равелином*; но промеж себя мы называем его Замок Обета; а такое имя дано ему потому, что господа мои разыскивают своих утраченных возлюбленных; и поклялись они великой клятвой, что ни одна женщина не войдёт в замок до тех пор, пока возлюбленные их не переступят порога замка».
При этих словах Заряночка воспряла духом и подумала, что попала именно туда, куда бы желали направить её подруги. Священник же, что не сводил глаз с девушки, увидел, как ещё ярче засияла красота её от нежданной радости, и, не в силах совладать с обуревающими его чувствами, некоторое время не мог выговорить ни слова; но, наконец, сказал: «Выслушай ещё касательно твоего дела: ежели господа мои задержатся и не приедут к заутрене; тогда не сомневаюсь я, что кастелян пошлёт людей позаботиться о тебе». При этом он снова потупился и молвил: «Сам я приду к тебе и приведу вооружённых воинов, ежели будет нужда. Однако же ещё до полудня господа мои прибудут всенепременно, разве что случится с ними беда, чего Господь не допустит». Тут капеллан перекрестился; затем поднял взор и, глядя в глаза девушке, молвил: «Не падай духом; ибо, что бы ни случилось, на произвол судьбы тебя не оставят».
Отозвалась Заряночка: «Уж вижу я по тебе, что стал ты мне добрым другом, и радуется тому моё сердце; куда как покойно будет мне нынешней ночью в твоей хижине, а завтра поутру я наберусь храбрости и поступлю по твоему слову».
Ласковая речь девушки оказала на священника такое впечатление, что тот только глядел на посланницу в замешательстве, словно не расслышал; и прошли они ещё немного молча, пока, наконец, капеллан не заговорил снова: «Вот мы и дошли до хижины; теперь покажу я тебе твои покои». И подвёл он гостью к крохотной, крытой соломой хижине; обмазанный глиной плетень ограждал полуразрушенное строение. Внутри было чисто и сухо, ибо крепкая крыша противостояла непогоде; однако никаким убранством не мог домик похвастаться, кроме охапки хвороста в углу.
Там остановился священник, по-прежнему держа Заряночку за руку, и молча обвёл взглядом хижину, краем глаза косясь на гостью; но, наконец, выпустил он руку девушки, и словно бы очнулся, и молвил: «Вот мы и пришли; жалкая лачуга, ничего не скажешь, даже для бродяги бездомного». – «Так это как раз я и есть, – отозвалась со смехом Заряночка, – уж будь уверен,