Из машины Гринев выбрался в центре, поднялся по ступенькам в устроенное наподобие мансарды кафе, подсел за столик к крупному лысеющему мужчине средних лет. Несмотря на полноту и высокий рост, человек этот словно состоял из бесчисленных шарниров; усидеть спокойно он не мог: во время разговора то блюдце двигал, то чашку с кофе, беспрестанно доставал платочек, промакал лоб и – снова начинал переставлять на столе приборы, бутылочку боржоми, стакан, ложечку, тубус с салфетками; мелкие монеты он то собирал горкой, то раскладывал в ведомом ему одному порядке.
– Доброе утро, Марк Захарович.
– Для меня давно уже рабочий полдень, милейший Олег Федорович. – Марк Захарович с шумом отхлебнул минералки и тут же начал промакать обильно выступившие капельки пота.
– Волка ноги кормят.
– Так то волка... – Марк Захарович вздохнул, выудил из сумки пухлую папку, положил перед Гриневым:
– Здесь вся отчетность по девяносто восьми предприятиям. И по тем шестнадцати, что вы отметили особо. Распечатка и три дискеты.
Гринев бегло просмотрел содержимое, отложил две бумаги, сшитые скоросшивателем, удивленно поднял брови:
– Это настоящие бумаги?
– Там у них прошлый век, никаких компьютеров, зато всю документацию делают в двух экземплярах. Один – перед вами. Как говаривал классик, рукописи не горят. Но – теряются.
– Товарищ Розен, это же не ваш стиль...
– Вам нравится?
– Выше всяких похвал. А что бы сказал товарищ Бендер?
– Он был романтик. Сейчас другие времена.
– Да вы философ, Марк.
– Отнюдь. Раз я делаю то, за что вы платите, – я делаю свой гешефт. Раз вы платите за то, что я делаю, вы хотите делать ваш гешефт. Разве кому‑то в этой стране станет хуже, если двое ее граждан станут жить чуть‑чуть лучше?
Гринев достал из дипломата объемистый конверт и передал визави. Марк Захарович цепко ухватил пакет пухлой кистью, сжал на секунду, словно пойманную рыбку, и опустил в сумку. В глазах его замельтешило беспокойство.
– Сумма оговоренная? – спросил он и снова покрылся потом.
– Проверьте, Марк Захарович. Деньги любят счет.
Тот прямо в сумке, не глядя, открыл конверт, его пухлые пальцы по‑бухгалтерски, с непостижимой быстротой перебрали купюры. Он успел не только посчитать, но и нежно потереть некоторые из них. По лицу Марка Захаровича разлилось приятное умиротворение. Он откинулся на стуле, налил полный стакан минералки, выпил, отдуваясь, спросил как бы между прочим:
– Олег Федорович, не надо ли данных по держателям пакетов акций?
– Ма‑а‑арк Захарович... Продавать тополиный пух в июне?.. Эта информация болтается сейчас в Интернете в свободном доступе.
– Да? – воздвиг бровки домиком Розен. – А я не знал.
– Да?
Олег укложил папки в кейс, улыбнулся:
– Вы все деньги на барышень‑то не изводите...
– А что еще делать с деньгами? Копить? Копить деньги – все равно что их тратить,