После смены добраться до столовой, восстановить растраченные калории, повалиться на койку и отключиться до утра, до подъема? – как бы не так! Нет, ты будешь лихо отплясывать – в переплетении рук и плеч – под неповторимое (всякий раз) «Попурри на вольные темы» – от сиртаки и чардаша до «Цыпленок жареный»! Ты будешь орать во всю мощь молодых легких: «Кто хорошо работает – хорошо отдыхает!» Ведь ты свободен, наконец свободен! Свободен! – будто тебя спустили с цепи. Свободен! – от забора и до отбоя! Свободен! – и всё по колено, хотя ты и не нарушил сухой закон.
А кое-кому можно и за забором, и после отбоя… Их было двенадцать, рослых борцов среднего веса. Тринадцатый – Юра Хачатурян, маленький и верткий инструктор оперотряда, учил их приемам спецборьбы. Показательные выступления на стадионе – так и горят глаза у местных мальчишек! Такая работа: дежурство на танцах, обход территории – профилактика стычек и краж, так говорил Юра. «От чужих можно уберечься, от своих – никогда! Вы меня поняли? Да? Вы меня правильно поняли? Да? Нет, да?»
Эти обязанности (привилегии) Павел очень ценил. Но разве можно жалеть о них, когда бригада выходит в ночную смену?! Четыре прожектора освещают площадку. Самосвал, урча и приседая, поднимает кузов – течет, искрится бетон. Огромные тени мечутся по стенам, срастаясь в одну – тень многорукого Шивы… А после смены – автобус, старинные песни: «Москва златоглавая», «Я ехала домой» (Женя – бас, Витя – тенор) … Эх, конфетки-бараночки!
В салоне не зажигали света, снаружи моросил дождь. Дымящиеся, бегущие лучи фар выхватывали в темноте разбитые колеи, кусты, опоры высоковольтной ЛЭП; светились вдалеке огни ГЭС, – они пели и чувствовали себя единым целым… А может, это только казалось?
«Да… две недели. Их надо еще прожить. Как-то надо дожить эти две недели… Нет! невозможно. Невозможно смотреть в глаза человеку, когда он видит в тебе вора. Особенно если ты честен! И она тоже завтра все узнает. Конечно. Конечно, расскажут! А впрочем, ей нет до меня никакого дела. Мы даже не познакомились по-настоящему. Хорошо, что она не знает меня. Бред!.. Спать, спать. Завтра суббота, значит, выходить на работу с утра… На работу?! Нет, невозможно… Спать!» – Но он уже смирился с тем, что заснуть ему не удастся.
Откуда это свалилось на него? С чего все началось? Что он сделал не так? или чего-то не сделал? Да где же, в чем он ошибся?! Он пытался вспомнить – все, от начала и до конца. Но вспоминалось почему-то, как они клали бетон. Как дня через три бетонный пол застывал, становился почти гладким на ощупь… Как они дробили потом этот пол – долбили штробу под трубы, которые «забыли положить»… Как с наслаждением падал он на постель и засыпал сразу, мгновенно. Как по утрам с хрустом распрямлял скрюченные, закостенелые пальцы, будто обхватившие лом, лопату или ручки носилок…
Коленька ждал его после позднего ужина у дверей палаты. Лучистые Коленькины глаза светились больше обычного, а уголки губ кривились и подрагивали:
– Погоди,