– Однако же, великий княже…
– Что сказал, то сказал. Нечего тебе защищать твоих киевлян, вовсе не в них дело сейчас! Вон и приятели мои сердечные, вожди черных клобуков, присоединяются ко мне, как только начну побеждать, не ранее. И вот что я придумал. Без иноземной подмоги окончательной победы над Юрием и Володимирком мне не видать, вот я и приглашу иноземных вояк, да только таких, что будут токмо мне подчиняться. Наемных варягов приглашу и немцев, коим буду платить за воинские их труды. Половцев диких и хазар – в конницу, почему бы и нет? А нанимать буду их по одному, а не целыми дружинами, как поступали мои предки. Это чтобы труднее им было между собою сговориться. Там посмотрим, как сподручнее будет: или ю-ри-гельт (вот, и словечко немецкое затвердил!) платить, годовое жалованье, или кормить и поить, как наших дружинников, и давать долю в добыче.
– Если деньгами, так каждый немец будет, пожалуй, на отдельном костерке свою похлебку варить, – усмехнулся Хотен.
– Да пусть варит! Главное, чтобы на войне мои приказы выполнял, а не как твои земляки-киевляне: хотят – наступают, не хотят – шлют гонцов, что пора-де им, хоробрам, и по домам… Ты бы лучше не об отдельной немецкой похлебке заботился, а спросил бы у меня, где я денег возьму на наемное иноземное войско?
– Не думал я, великий княже, что твоя казна сейчас настолько полна, – осторожно заметил Хотен.
– Состояние моей казны есть державная тайна! – погрозил пальцем князь Изяслав. – Однако казна тут ни при чем. Если и пусто там сейчас, мечом добуду, сколь надобно мне – так не раз уже бывало. Наемному войску я заплачу не из нынешней своей казны, а из денег, которые добудешь для меня ты, боярин мой ты новый, свеженький, с пылу с жару.
Хотен почувствовал, что его пот прошиб. Кого это задумал ограбить князь Изяслав и почему выбрал для сего злого дела его, человека мирного? Разве мало у князя бессовестных рубак? И стоит ли того боярская честь?
– Ты должен найти и выкопать большой клад. Ты человек честный… Любишь, любишь злато-серебро, а честный… Чужого, не заработанного не возьмешь. Я бы мог найти другого хитреца-мудреца, который и честным бы казался, и денег не любил бы… Только кто угадать бы мог – может быть, он как раз на большой куш и польстился бы? Может быть, он как раз такого куша всю жизнь и ждал? А ты показал себя добре дважды – и когда вместо денег или награды целым табуном конским попросил у Башкорда жизнь ничтожного раба-персиянина, и когда с казной моей в Киеве так бережно обошелся. Представляешь, как зачерпнул бы из нее приятель твой боярин Петр, если бы я свалял дурака и написал бы ему такую же грамоту, как и тебе?
Хотену стало неловко. Ведь у него руки просто не дошли тогда до великокняжеской казны – очень уж увлекся розыском убийц Игорька-хорька, да и мечтами о Несмеяне… Время ли сейчас об этом вспоминать? Ведь куда важнее, что клады ему искать еще не приходилось. Он честно признался в том князю Изяславу, а тот только отмахнулся.
– И