Затем указом Правительствующего Сената «О неподаче Е.Ц.В. прошений мимо Рекетмейстера»[98] от 23 февраля 1722 г. окончательно устанавливается самостоятельное место генерал-рекетмейстера в системе управления государством, что по сути означало восстановление Петром I под французским названием прежнего Челобитного приказа[99]. Это позволило придать всей системе негласного контроля централизованность и завершенность, что ничуть не мешало особенно назойливым челобитчикам продолжать докучать царю. Поэтому функциями этого приближенного к царю чиновника были следующие: «а) рассматривать апелляционные дела, переносить их из коллегий в Сенат; б) быть подобно фискалам ходатаем притесненных и в) освобождать государя от многочисленных бесполезных просьб». Генерал-рекетмейстер состоял при Сенате и ему подчинялся, но обладал определенной самостоятельностью, его решения не требовалось утверждать в Сенате. Вместе с тем Петр I создал в лице генерал-рекетмейстера отчасти и орган надзора за Сенатом, предоставив ему право докладывать царю по тем челобитным делам, по которым в Сенате долго не принимались решения[100]. В течение 1722 г. последовало несколько указов, усиливавших значение генерал-рекетмейстера в структуре управления и конкретизировавших его полномочия.
Указом от 27 апреля 1722 г. «О должности Сената» Петр I конкретизировал работу с челобитными[101]. Указ предписывал порядок, по которому генерал-рекетмейстер должен был рассматривать направленные в Сенат жалобы. Генерал-рекетмейстер мог принимать челобитные только на решения коллегий и учреждений, им неподчиненных, когда дело перебывало уже во всех низших инстанциях. Челобитные на коллегии были двух видов: 1) на долговременную волокиту дела; 2) на неправое решение. По челобитным первого рода генерал-рекетмейстер сам требовал от коллегии скорейшего окончания дела и только в случае неисполнения его указаний письменно докладывал об этом Сенату, который посылал соответствующий указ в коллегию. Челобитные на неправое решение докладывались генерал-рекетмейстером царю, и по царской резолюции генерал-рекетмейстер забирал из коллегии дело для личного доклада Сенату, который принимал окончательный приговор, а генерал-рекетмейстер принимал меры к исполнению этого приговора. И только в отсутствие царя жалобы на неправое решение коллегии могли быть генерал-рекетмейстером прямо доложены Сенату.
Порядок рассмотрения различных дел по челобитьям и делопроизводства в коллегиях и губернских канцеляриях с 1720 г. стал подчиняться Генеральному регламенту[102]. Уже в главе II «О преимуществе коллегий» подтверждается жесткое требование документирования всех управленческих решений: «Того ради изволяет его царское величество всякие свои указы в сенат и в коллегии, також и из сената в коллегии ж отправлять письменно; ибо как в сенате, так и в коллегиях словесные указы никогда