– Найди меня в Сети – Тони Кот. На аватарке у меня большой котяра, не ошибёшься. Добавляйся, поболтаем.
Митька кивнул, а сам подумал: «О чём же?»
– Что там ещё было, ба?
– Что ещё делают на море? Ели фрукты и ягоды, что росли в саду. Сливу, которую не нужно кусать – такая сочная, тает во рту. А какой вкусный там рос виноград! – Она закрыла глаза. – Страсть как захотелось винограда, надеюсь, что у Маришки такой же. Ты любишь виноград?
– Да, но вишню больше.
– Вишнёвая ты душа, как и твой дед, – вздохнула бабушка. – Знаешь, он мог развлекать меня часами, рассказывать про изобретения, как придумал, чтобы всё лучше работало. Ничего не понятно, куда мне, простой актрисе, до великих наук. Но слушала всегда внимательно, так интересно он про всё говорил. За его открытия давали премии. Тогда это называлось рационализаторским решением. Горжусь им, он гений. Был. – И тут её голос дрогнул.
Расстроил.
– Бабушка, ты бы хотела вернуться назад? В то лето?
Она посмотрела на него внимательно. Внук спросил о чём-то таком, чего не стоило спрашивать. Или, наоборот, очень даже стоило?
– Надеюсь, что после смерти меня ждёт то лето.
– Ба-а, – протянул Митька, получилось с укором, – рано тебе ещё о смерти думать. Ты молодая ещё, вон какая красивая в новом платье.
Она улыбнулась, стряхнув с себя грусть, и кокетливо поправила русые волосы с единственной седой прядью.
– Не тороплюсь. Не собираюсь покидать тебя раньше времени, слышишь? Сколько мне здесь отмерено, буду жить и радоваться каждому дню. У меня здесь столько прекрасного, что не могу взять и оставить.
– Например, я? – подсказал Митька.
– Ты, твоя мама, Севка и тётя Марина.
– Твоя клубника!
– Моя клубника, – согласилась бабушка. – А почему ты спрашиваешь?
Сладко запахло чем-то знакомым, цветочным.
– Ба, а чем это пахнет? – спросил Митька.
Вероника Львовна вдохнула поглубже и ответила:
– Чубушник так пахнет, по-другому садовый жасмин. Помнишь, в саду у нас растёт? Кустарник с белыми цветочками?
– Какое смешное название – «чубушник», – заулыбался Митька.
Отрадное
Поезд подъехал на станцию Отрадное в 12:38. Ещё в тамбуре сердце начало биться быстрее. Стоянка две минуты, «посадка-высадка на ходу», как говорит мама. Митька с бабушкой сошли, поезд помчал дальше, не забыв озорно гуднуть на прощание.
Всё не так, как представлялось Митьке. Ни большого душного вокзала, ни палаток с мороженым, наглых таксистов – и тех нет. Одинокий облезлый ларёк с кассой, закрытый на обед, охраняла рыжая собака. Разбуженный пёс лениво открыл один глаз, зевнул и, устроившись поудобнее, снова засопел. На перроне трое встречающих – Севка и его родители. Митька хотел помахать, да руки заняты. Поезд остановился далеко, и теперь они шли навстречу