– Я так не думаю. Просто Елена Ивановна – продукт старой советской закалки и считает, что научные сотрудники должны разносторонне развиваться в науке, а не носиться каждый со своей любимой темой, как с писаной торбой. Я считаю это правильным. Аня предлагала тебе помощь, ты отказалась. Чего же теперь злиться?
– Да, подружка, умеешь ты утешить!
– Вот именно, подруга, никто другой тебе правду в глаза не скажет. Все только шушукаются по углам после очередного твоего прилюдного выпада против Анны. К чему привело это соперничество и стремление любой ценой быть первой, я тебе скажу: все считают тебя мегерой, а Воронцову чуть ли не святой. Хватит на сегодня, идём домой, а то, кроме сторожей, никого уже не осталось. Подумают ещё, что мы у них хлеб отнимаем.
– Как, а Воронцова?
– Она ушла ровно в семь. Не ушла, а убежала, словно за ней кто-то гнался. Не похоже не неё, обычно раньше восьми она никогда не уходила. Наверное, у неё действительно кто-то появился.
– Всем давно известно, кто. Похоже, одна ты не в курсе, – загадочно улыбнулась Клава.
– Я за неё рада.
– Неужели? Я бы на твоём месте не торопилась радоваться. У меня складывается такое впечатление, что ты ослепла.
– Это почему же? – удивилась Вика.
– Да потому что твой обожаемый Аркадий Павлович не вылезает из её кабинета, и она, когда не кинься, торчит у него. Ты не знала? А завтра, между прочим, они вместе едут в командировку, я сама слышала, как она нашей секретарше документы заказывала. Ты по-прежнему за неё рада, или как?
Вопрос остался без ответа. Вику так поразила эта новость, что она застыла на месте, побелев, словно гипсовая статуя. Увидев, какую реакцию произвели её слова на подругу, Клава на минуту почувствовала угрызения совести, но только на минуту. Ей стало жалко Вику, однако, на войне как на войне. Она отомстит этой белой и пушистой выскочке Анечке, но не своими руками. Клава хорошо знала собственнические наклонности своей подруги и не сомневалась, что та сделает всё, чтобы дискредитировать Анну в глазах Аркадия. Виктория никогда не оставляла своим соперницам ни единого шанса. Клавдия это знала, поэтому и решила вызвать у Вики чувство ревности, что, судя по реакции подруги, ей блестяще удалось.
Утро следующего дня ознаменовалось событием, которое всколыхнуло сотрудников музея и заставило вновь заговорить о местной достопримечательности – о музейном призраке, которого никто и никогда не видел, но верить в его существование постепенно начинали уже самые отъявленные скептики.
Клава водила школьников по залу боевой славы. Текст она воспроизводила автоматически, а сама в это время была погружена в собственные мысли. Поэтому до неё не сразу дошёл смысл вопроса, который задал