Через мост и дальше. Олег Соловьёв

закурил и стал рассматривать зал, думая о чем-то своем. В зале был один мужчина, в возрасте, но выглядевший настолько солидно, что его легко можно было принять за дона мафии на пенсии, если бы они выходили на пенсию. У него были седые волосы, собранные в небольшой хвост, аккуратная борода и правильный нос. И он курил трубку. Точнее, в тот момент, когда я увидел его в первый раз, он ее чистил. Потом забил табаком, зажег и закурил. Мне стало немного неловко с моей сигаретой, но я решил, что не выгляжу для трубки так же хорошо, как он. В это время мне как раз принесли мой завтрак, и я перестал смотреть на постаревшего Майкла Империоли.  Но в тот момент, когда я поднял голову, в зале было уже два мафиози, курящих трубки. Я подивился, и стал периодически завтракать в этом кафе, но такой ситуации больше не повторилось. Сегодня ее не повторилось тоже. Ведь любой момент уникален и неповторим.

      Я съел омлет, выпил кофе, выкурил две сигареты и снова вышел на улицу. У меня было очень мало знакомых в этом городе, хоть я и жил тут какое-то время. Никогда не старался обрасти новыми знакомствами. Чем их больше, тем тяжелее ходить. Всегда есть вероятность встретить кого-то, а я так не любил встречать кого-то, кого не хотел встречать. Тех, кого я встретить хотел, я никогда не встречал, поэтому не знал, насколько эти встречи приятны, если приятны вообще. Когда-то у меня было довольно много знакомств, я порой сам удивлялся, насколько же их много. Я бы не отважился назвать себя интересным или очень общительным человеком, наоборот, я скорее всегда был угрюмым и задумчивым, но знакомства откуда-то появлялись. Некоторые становились чем-то большим, чем просто знакомства, некоторые знакомые становились моими друзьями, но ни одно из них не дожило до того момента, как я вышел на улицу из кафе, в котором только что позавтракал.

      На улице жизнь шла своим чередом. Было около двух часов дня и люди, по одному или группами, выходили из своих офисов и шли куда-нибудь пообедать. Мне обедать было еще рано, и я пошел в небольшой парк поблизости, дошел до пруда и присел на лавочку на берегу. В пруду плавали утки. Я периодически приходил сюда и кормил их хлебом, но в этот раз забыл его купить. Вряд ли утки меня запомнили, но когда я сел, они подплыли именно к моей лавочке, будто ожидая, что я их покормлю. Я лишь развел руками и зажег сигарету. Пруд был маленький и замерзал зимой, а утки перелетали в другой парк неподалеку, где вода  по какой-то причине  не замерзала. Я это выяснил экспериментальным путем и, по большому счету, волей случая. В детстве вопрос с утками волновал меня несколько больше, я постоянно спрашивал папу, когда мы гуляли зимой по парку, куда же они деваются. Он отвечал, что улетают туда, где тепло, и я принимал это как истину. Потому что именно она это и была. А весной, когда вода оттаивала, мы с ним брали хлеб и шли на пруд, я кидал кусочками хлеба в уток и очень радовался, когда попадал в одну из них. Сейчас я не радовался, я кидал сразу много кусков, чтобы досталось всем и им не пришлось драться друг с другом. Но всем никогда не доставалось.

      На