Юстина так громко никогда не кричала. Её услышали, наверное, не только в соседних зданиях приюта, но и на военной базе, расположенной неподалёку. Она скатилась с кровати, увлекая за собой ребёнка, который также проснулся, заголосил. В коридоре послышался топот бесчисленных ног.
– Господи! Эта комната, наверное, проклята! – воспитательница попыталась подняться, но не могла: ноги тряслись, в голове шумело.
– Что случилось? – воскликнул сторож Азарий Сайм, влетая в помещение первым. Он страдал бессонницей, поэтому и появился раньше других, хотя жил в крохотной привратницкой сторожке у самых ворот.
– Ох, мне так стыдно, – щёки Юстины запылали, – никогда не была трусихой, даже грома не пугалась, а тут такое приснилось, думала, сердце разорвётся на тысячу кусочков.
В дверях столпились проснувшиеся дети.
– Это всё эта Банши, – Эмма Шакпи вытянула указательный палец в сторону Мири. – Она ведьма!
Эмма отличалась злобным нравом. Проведя детство в зажиточной семье, где все любили и баловали её, девочка выросла эгоистичной и заносчивой. После того как её семья обеднела, девочку отдали в приют, что ещё больше озлобило. Воспитанница Шакли сильно завидовала Мири, которую любили не только дети, но и все сотрудники приюта.
Эмма была младше других детей и страдала заболеванием, при котором её ноги не сгибались в коленях, поэтому она всегда выглядела как стойкий оловянный солдатик, высокий, тонкий и несгибаемый.
Её трудно было склонить на свою сторону, как и доказать что-то. Девочка упорно видела во всём только плохое, так как считала себя несправедливо обиженной и злилась на весь мир. А злость свою изливала на других, обладая не только скверным характером, но и змеиным языком.
Не имея доброго характера Мири, она не могла никак понять, почему ту все любят, и старалась постоянно напакостить, а потом сделать невинный вид, как будто она не при чём.
Эмма происходила из древнего кельтского рода, во всяком случае, так она утверждала, поэтому верила только в легенды своего народа, к которым и относилась банши.
– Боже, Эмма, что за глупости ты говоришь? – мадам Раиса Ропер, ещё одна воспитательница, покачала головой. – Сегодня действительно престранная погода, у меня голова болит, пойдём, милочка, дам тебе немного успокоительных капель.
– Ох, – мадемуазель Блэр судорожно вздохнула, – я так виновата, раскричалась здесь, всех перепугала, особенно Мири, бедная детка.
Юстина прижала к себе испуганного сонного ребёнка, хотя её и саму изрядно колотило.
Посмотрев на мадам Ропер, такую спокойную и невозмутимую, девушка попыталась взять себя в руки, чтобы не показаться перед коллегой трусихой. Она встала, уложила Мири в кровать, села рядом.
Но мадам Раиса не только обладала сильным характером,