– А коли пятеро, – высокомерно бросил пострел, – мы всей стаей их загрызём!
Белогость горько засмеялся, вспомнив, видать, о грустном:
– Не всегда стая окажется рядом. Иногда ты становишься настолько стар, что переживаешь каждого из них. А иногда, и это намного хуже, ты даже не успеваешь состариться к этому времени.
Серый был последним из стаи. Он не успел превратиться в дряхлый мухомор. Ему не довелось увидеть, как появляются морщины на лицах друзей, как, улыбаясь, любуясь на входящих в лета внуков, уходят деды, как воины превращаются в степенных старцев и дают больше воли мужам, ещё вчера бывшим растрёпанными, похожими на воробьёв, птенцами.
Он видел лишь кровь, слышал крики, заглушаемые рычанием и обрывающийся, отчаянный вой. Он рыдал от страха и никак не мог заставить себя стать таким же храбрым и сильным, как отец.
И остался один. Даже чудом выжившая, прорвавшаяся через обезумевших, напуганных и жаждущих нести смерть людей мать оставила его, едва сбыв с рук. Ушла не то умирать, не то жить, вычеркнув из памяти всё, что напоминало об утраченном доме.
И некому теперь учить новую, юную и неопытную волчицу.
Серый не знал жажды крови, ведь не ведал её недостатка. Он не чувствовал ноющего желания сменить облик, ведь изначально родился цельным. Ему неведомо было желание пропускать чужую жизнь через пальцы, владеть ею, пить её, ведь ему не пришлось умирать.
А Фроське пришлось. Испуская дух, она обратилась впервые. И теперь всякий раз ей приходилось рождаться заново. А рождаться – ещё больнее.
Но Серый всего этого не знал. Он лишь чувствовал, что единственная женщина, ради которой он готов сделать всё на свете, страдает. Что ей нужна помощь, нужен кто-то, кто научит её становиться волком и оставаться человеком, а не рваться напополам.
Поэтому Серый искал Белогостя. Настолько старого и мудрого, что он мог помочь. Настолько умного и хитрого, что он мог выжить в любой бойне. Настолько древнего и живучего, что он мог всё ещё ходить по этому свету.
– Деда, почему ты уходишь?
Белогость неспешно укладывал пожитки в старенькую, с аккуратными заплатами, суму. Погладил морщинистыми пальцами грубо вытесанную из вишнёвого корня ложку, больше похожую на лопату для уборки снега, – подарок Серого за науку. Уроки опытного волка давались тяжело: щенок заработал синяков, натерпелся оплеух и не раз ходил с расквашенным носом. Но худо-бедно научился себя защищать. Теперь и у отца – занятого вожака – не стыдно время отнять, попросить показать, в какой руке меч держат.
– Зима уж скоро, – протянул жилец, – старого волка к дому тянет. Спрятаться в логово, закрыться сугробами да носа не казать до поры.
– Но у нас теплее! И кормят вкусно. А по праздникам вдоволь дают пряников, – заявил мальчишка. По его мнению, это было самым главным. Да и вообще ему больше нравилось в городе, чем в лесах. Людей много разных – интересно. Дом богатый – сыто. Стая тут же, рядом, всегда вступится – спокойно. – Пересидел бы у нас. Хоть самые холода…
Белогость