– А что у Хосе? – спрашиваю я.
– А я вообще не собираюсь брать бумажку, – отказался Хосе. – Обойдусь без его предсказаний.
– Вот как: дружба дружбой, а пророчество не требуется, – заметила я.
– Вот видишь, – сказал Саша. – Ерунда все это, типа астрологии.
…На следующий день Сашин родной брат Дима выгнал нас из дому. Вот тебе «любимый человек», вот тебе и разлука…
Сбылось пророчество старца…
Чудеса торга
– …А может, все и к лучшему, – мрачно заключил Саша. – Больше не придется мне извиняться за то, что живой.
Ему до чертиков надоело существовать у брата в качестве инвалида-приживала, без конца выполняя дурацкие указания в духе «сделай то, не знаю что». А уж мне-то как надоело…
– Да, но на что мы будем снимать жилье?
Подсчитав наш скудный финансовый остаток, мы вздохнули. Но делать нечего, и я приступила к поискам комнаты.
А вечером за нами заехали чилийцы с хорватами, и мы вместе отправились в церковь. Есть о чем помолиться.
Кстати, у наших хорватов непривычные для российского уха имена: Саня и Томо Странность состоит в том, что Саня – это женщина, а Томо – это мужчина. Мы было сначала подумали, что наоборот.
– Где вы снимаете жилье? – на обратном пути поинтересовалась я у Сани.
– На Фишерман Вилладж, очень дешево.
– Мы тоже хотим дешево, – сказала я.
– Так заедем прямо сейчас да поищем, – предложил Хосе.
Все дешевые квартиры и бунгало оакзались заняты. Кроме одного, около которого сидел котенок. Котенок – это хороший знак. Нам сюда.
– Семь тысяч в месяц, – назвал свою цену неулыбчивый хозяин.
– А если за три месяца вперед? – Хосе попытался сбавить цену.
Не сразу, но согласился хозяин на пять пятьсот.
– …Только деньги сразу не отдавай, – вдруг сказал Томо.
Мы сидим с парой хорватов в прибрежной кафейне в ожидании Хосе и Марии.
– Почему? – удивилась я.
– Надо поторговаться, и они еще скинут. Вытащи пятнадцать тысяч и скажи, что больше нет!..
– Как это?
– Ну смотри: я продавец, Саня покупатель, – и оба блестяще разыграли сценку.
…Томо ставит на кофейный столик Санину сумочку – типа товар.
– Хау мач? – равнодушно спрашивает красотка Саня.
– Девятьсот, – так же равнодушно отвечает Томо.
– Ноу, – разворачивается, словно уходит.
– Подожди, подожди! Восемьсот, – сбавляет Томо.
– Двести! – предлагает Саня.
– Ноу, – обижается Томо.
Саня делает вид, будто уходит.
– Семьсот!
– Четыреста!
– Пятьсот!
– Окей! – и Саня якобы достает кошелек.
Занавес. Аплодисменты.
– Поняла, Олга?
– Поняла, – вздыхаю я, ощущая себя полной бездарностью.
Артисты переглядываются.
– Давай-ка