Не забуду Сашин взгляд, который тот метнул в Марию, услыхав про этот проект. Правда, Просто Мария больше никогда к этой идее не возвращалась.
У Марии есть небольшой религиозный пунктик – это Меджугорские явления Богородицы.
Стоило мне упомянуть, что я была там в паломничестве, как Мария чуть ли не бухнулась передо мной на колени: она воскликнула, что меня ей Бог послал, и что мы обязательно должны вместе что-то придумать, типа создать на Самуи молитвенную общину или устроить серию популярных лекций по духовности Меджугорья…
– …Надо что-то делать, а не сидеть! Мы с тобой напишем такие бумажки о том, что все приглашаются в общину, и раздадим у входа в церковь! Лидером общины будешь ты.
Еще чего не хватало!
– Нет уж, Мария, у меня плохой английский, я никак не могу быть лидером, – отказалась я.
Мария не на шутку взялась за дело: буквально на следующий день этой идеей она уже доставала священника. Тот перенаправил ее к монахиням, которые отослали ее обратно к священнику. Несмотря на кипеж, который затеяла Просто Мария, из этого, слава Богу, тоже ничего не вышло.
– Я не доверяю людям, которые слишком много говорят о Боге, – любит повторять наш священник, отец Майкл.
Пророчество мертвого монаха
Хосе и Мария из церкви везут нас на своем пикапе по главной островной дороге.
– Кстати, вы знакомы с моим другом – мертвым монахом? – вдруг спрашивает Хосе.
С кем-с кем?! Я решила, что не до конца поняла его английский – у Хосе была дурацкая манера цедить слова сквозь зубы.
Мария с улыбкой обернулась к нам с переднего сидения:
– Монк! Вы что, не знаете, кто такой монк?
– Знаем, это монах. Но Хосе сказал – «мертвый»…
– Ну да, он и есть мертвый. Все правильно.
– Как это? – изумились мы.
– Так хотите заехать в гости к моему другу? – повторил Хосе.
Ну конечно, хотим!
Совсем скоро Хосе затормозил у ворот буддийского храма. Сквозь распахнутые двери центрального храма виднелся светящийся куб на высоком постаменте. Там действительно в позе «лотос» восседала человеческая фигура в оранжевом сари. Издали ее можно было бы принять за памятник, если бы не черные очки на голове.
Мы поднимаемся по лестнице, ведущей к застекленному саркофагу. Саша на своих костылях немного отстает. Зато мы с Хосе подходим так близко, что я могу как следует рассмотреть мумифицированное тело. На лице и на руках Монка абсолютно живая кожа с волосками, разве что сморщенная, как пергамент. Ссохшееся лицо приняло очертания черепа. Темные очки закрыли пустые глазницы, и лицо выглядит, как обычное стариковское, но живое.
– Когда он умер? – спросила я у Хосе.
– Двадцать лет назад, – прошептал он.
– Ничего себе, – я не поверила своим глазам. – Это же нетленные мощи! Он же святой!
– Он