Эгой, терли, тарам!
Я славно плавал по волнам,
По синим по волнам!
Когда на сушу выходил -
Эгой, терли, тарам!
Я по своим делам ходил -
По выгодным делам!
Не знал забот я и труда,
Эгой, терли, тарам!
Я был, как вешняя вода -
Где я, там тарарам!
Но как-то раз, идя на дно,
Эгой, терли, тарам! -
Я повстречал русалку там-
Где скучно и темно.
И с этих пор, и с этих пор -
Эгой, терли, тарам -
Себе я места не найду,
Блуждая по горам.
Вздыхаю я на небеса,
И чахну ото дня,
Страдая: где же та краса,
Та, что спасла меня?
– Гей, друзья! Следовательно – выпьем еще! – вскричал Будрик. – За то, чтобы русалки, инфузы, лярии, гидры и большие пиявки не мешали хорошему улову славных рыбарей!
– Ура! – раздалось несколько голосов.
А Гран запел снова:
– Тьма времен, и гулкий день
Прощанья.
Мы уходим, словно в никуда…
Расставанья, нивы, расстоянья,
Снова расстоянья и вода…
Убегая от судьбы далече,
Превращаясь в дней
безумных пыль,
вспомним ли далекий этот вечер,
и веков серебряную быль…
Нас расставили,
иль просто – разметали,
будто проиграли в дурака…
На губах противный вкус металла,
А в сердцах -
лиловая тоска.
– Эй, гусляр! Совсем в грусть вогнал! Повеселей! Про войну – не надо. Давайте, ребята, еще вздрогнем по маленькой, кому хорошо пошло? – прервал песнь кто-то из рыбарей. Гусляр пробежал лениво по гуслям, улыбнулся и продолжил вечер другим своим напевом:
– Ты – рыбарь, и я – рыбарь,
И такие мы, как встарь
Были деды.
Если надо – на войну,
Только защищать страну
я поеду.
Ты – рыбарь, и я – рыбарь,
Значит, бросим мы, как встарь
Невод в море.
Коли псы и стервецы -
Значит – всё, трави концы
На просторе.
Значит – залегай на дно,
там прохладно и темно,
и не клюй,
а то нас ждет подсечка.
Ты рыбарь, и я – рыбарь,
Значит – друг, а не звонарь,
Богу – свечка.
– Пойдем потихоньку, пора нам и поспать, а рыбари – пускай дальше развлекаются, – шепнул Тионе и Сэду мастер Цэн.
– Уходим, – тихо сказала та, в свою очередь, Дэмэру.
Они потихоньку направились к стойке таверны и выходу рядом с ней на второй этаж. Мастер Цэн подозвал знаком хозяина. Толстый Будрик был уже сильно пьян.
– Где можно заночевать, уважаемый? – спросил у него мастер Цэн.
– Свободны почти все номера, вот, хочешь – третий и пятый, – и он стал снимать