Камни Таэры I: Любовь и Закон. Ольга Витальевна Манскова

назад один человек. Как звали – запамятовала. Он хотел стать – ну, не бессмертным, так хоть живущим вволю – лет, эдак, с пятьсот – шестьсот. Думал, что я секрет долгожительства своего ему разболтаю, если даст мне предмет волшебный. Знал, что люблю я их собирать. Он согласен был даже быть старым – лишь бы живым. Всё равно, молод уже не был. Выдала бы я ему секрет свой, хорошему человеку не жалко. Вместе бы дни старческие коротали, в баньке друг друга бы парили… Да сама запамятовала тот секретец-то. Зато знала, что волшебные вороны долго живут: ну, годочков семьсот. Все они – не обычные птицы, а те, кто раньше человеком был. Вот и дала ему снадобье колдовское, что человека в ворона превращает. Пообещала, что жить будет долго. Не сказала только, что при этом он вороном станет… Забыла сказать. Теперь он не захотел повидать старую, обиделся, видать. Вороны – они обидчивы. Больно долго старое помнят.

      – А его нельзя того… Назад – в человека? И – что он, по-прежнему по-человечьи думает? – спросил Сэд.

      – Думает он – как старая ворона. Он же полностью вороном стал, не только внешне. Но помнит, что летать сюда – опасно. И обиду помнит. Из ворона же снова человека не сделаешь. Процесс пошел только туда, но не обратно, – пояснила Бэйга.

      Мы дошли до избушки, приподнятой от земли на двух деревянных сваях. К высоко расположенному над землей входу вела веревочная лестница. Бабка забралась первой, а следом – её гости.

      В избе оказалось на удивление прибрано и уютно. Посреди – стол с двумя скамейками по краям, такой огромный, что за ним разместилось бы и десять человек, сбоку – печка, на которой спал черный кот. И топчан в углу, а также множество всяких полочек на стенах и сундуков в углах, стоящих один на другом. Пахло травами, что сушились под потолком.

      Старуха поставила на стол самовар, взяла на печи готовое, подошедшее тесто – и стала лепить крендельки и булки. Наделала также пирожков с вареньем и засунула всё это в огромную печь. Подошла к одному из сундуков и стала рыться в нем. Рылась довольно долго; что-то положила себе в карманы фартука. Потом повернулась к гостям и сказала:

      – Вот что, мои дорогие. Я пришлых людей когда обдираю, как липку, а когда – одариваю. Это, смотря какой стих найдет. Сейчас – пришла пора подарков, – и она хлопнула в ладоши.

      – Вот кольцо. Оно мне ни к чему. Оно здоровье приносит. А я и так не кашляю. Иди сюда, мальчик. Как твоё имя?

      – Сэдэр.

      – Возьми, не бойся. Хороший человек его носил. Дракона одного порубал в капусту. Как же его звали? В смысле: человека… Не помню. Носи на указательном пальце левой руки. Ага! Вроде – не падает. Не тонкие у тебя пальцы. Янтарь и силхарк. Старинная работа. Завалялось у меня без дела…

      Потом старуха принялась доставать из печи румяные булки, упорно называя их "мои плюшечки". Да и остальную сдобу. Подоспел и чаек. А ещё, достала бабка с полки немного козьего сыру.

      – Не бойтесь – чай не усыпит. Наоборот: бодрости придаст. Хорошие травы, ароматные, – сказала бабка. – А для девушки у меня клубок есть: если нужно будет из места какого