Донасьен неудобно сидел и злился с самого отъезда. Он помещался в середине и не мог нормально поставить ноги из-за переключателя скоростей. Поэтому он скособочился, плечом чуть не налегал на Инносана, а ноги отодвинул в сторону. И все из-за того, что мне приспичило сидеть у окна, – шел дождь, а мне так нравилось следить за каплями, сбегающими по стеклу, и, подышав на него, рисовать пальцем.
В Чибитоке дождя уже не было. Донасьен боялся, что пикап завязнет в грязи, поэтому он велел Инносану остановиться, не сворачивая на дорожку, которая вела к самому дому бабушки близнецов, и предложил дойти пешком. Но Инносан не хотел пачкать белые кроссовки, так что он остался в кабине полировать свои гнилушки зубочисткой, а мы с Донасьеном пошли вдвоем.
На холмах ты все время на виду, даже если думаешь, что вокруг никого; сотни пар глаз следят за тобой, и весть о твоем появлении обгоняет тебя на километры и разносится по склонам, рикошетом отскакивая от стен руго[8]. Поэтому старая хозяйка дома, к которому мы направлялись, уже ждала нас на пороге с двумя стаканами кислого молока в руках. Ни Донасьен, ни я почти не говорили на кирунди, во всяком случае, на сложном поэтическом кирунди, который в ходу у жителей холмов, тут скудной смесью французского и суахили не обойдешься никак. Я кирунди никогда не учил, в Буже все говорят по-французски. А Донасьен был заирец из Киву, его земляки чаще всего говорят только на суахили и хорошем, сорбоннском французском.
Тут, в глубине страны, все иначе. С такими людьми, как бабушка близнецов, нелегко объясниться, в их кирунди много разных тонкостей, он изобилует старинными поговорками и выражениями, относящимися к незапамятным временам, чуть ли не к каменному веку. Нашего с Донасьеном уровня на это не хватало. Старая женщина старалась объяснить нам, где найти нынешнего владельца велосипеда. Но мы не понимали ни словечка, а потому вместе с Годфруа и Бальтазаром, теми самыми братьями-обрезальщиками, вернулись к машине, чтобы Инносан послужил нам переводчиком. Братья согласились показывать дорогу, они забрались в кузов, мы сели в кабину и поехали назад по асфальту. Отъехав на два километра от Чибитоке, свернули к деревне и нашли там некоего Матиаса, которого близнецы видели верхом на моем велике. Оказалось, что этот Матиас продал его другому человеку по имени Станислав, из Гихомбы. Мы снова сели в грузовик вместе с братьями и Матиасом и очень скоро отыскали упомянутого Станислава,