Они ухаживали за мной, хотя ухаживать нужно было за ними. Они пугались того, что иногда не находили меня в её комнате. Я страдал бессонницей и, бывало, каждое утро просыпался в сарае, где теснилась корова и пара ягнят.
Прошло два месяца, и я вроде бы уже пришёл в себя. Я им сказал, что мне нужно снова заниматься работой. Я им соврал, но больше не мог находится там, в её детской спальне: они её не переделывали с тех самых времён, когда она стала жить у меня, после пятнадцати. Мы были знакомы с 10-ти лет, а сейчас нам уже 27. Мы долго не могли завести детей. Мы долго не могли пожениться. Но она и я уже носили кольца. Но не пальцах, а на шее словно кулоны. Мы хотели, чтобы они впитали нашу энергию, а потом хотели, чтобы эти кольца вечно были на наших мизинцах.
– Вечно…
Через два месяца я попал домой и увидел на холодильнике: «Купи хлеба для бутербродов!» её подчерком. Я обрадовался, взял бумажник и пошёл за хлебом, но у двери остановился. Упал на колени и начал рыдать.
Мы построили свой домик, где сделали всё так, как нам мечталось. А теперь я смотрю на это всё и думаю: а ведь где-то были её мечты, а где-то были мечты мои, и мы их так здорово соединили… Знали ли мы, что строим это уютное гнёздышко для меня одного?
Я утром просыпаюсь, и иногда ощущаю, что рядом её нет. Думаю сразу, где она? А потом… Снова это всё наваливается на меня, а её нет нигде уже. И я понимаю: да брось, Виктор, это лишь сон; сейчас ты проснёшься, а Лиза будет своей улыбкой ласкать тебя и соблазнять так игриво.
Даже суда не было, потому что водитель скрылся. Да и нужно ли это «даже», если её всё равно не вернуть! Лишь бы ещё не задавил кого, но… Какое мне до этого дело?! Есть дело. Кто-то будет переживать смерть, как и я. Ещё, быть может, хуже.
Я начал любить день, но когда вечереет, я начинаю понимать, что скоро то самое время настанет, пять семнадцать. И мне становится худо. Мне становится не по себе. Я начинаю дрожать. Я нервничаю. Я валюсь на постель и засыпаю. Иногда у меня случается обморок. Я перестал ездить на машине.
Первое время меня постоянно тошнило. Я почти не ел и похудел на десять килограмм за два месяца. Когда я вновь поправился, прошло уже около года после её смерти, её и мои родичи обрадовались, что я начал думать немного о себе.
Как-то мне позвонил друг и сказал, что прошло уже много времени и пора бы найти хорошенькую девушку. Я разнёс телефон о пол. Я бегал по комнате как заведённый, чтобы ещё что-нибудь разбил. Добрался до посуды и начал громить её, а потом увидел ту, на которой было написано: «Для двух любящих друг друга деток неба». И снова плакал.
Я чувствую