– Я не плохо разбираюсь в людях, – пожал плечами Максимилиан.
Я снова поймала себя на том, что разглядываю его. На сей раз объектом моего внимания стали почему-то его ступни. То обстоятельство, что в моем присутствии находится малознакомый мне босой мужчина в одном халате, не давало мне почувствовать себя уверенно. Когда мой взгляд неосознанно скользнул выше, по его талии и груди и остановился на шее, где беззащитно билась жилка, на лице Максимилиана расплылась торжествующая улыбка. У меня тотчас родилась твердая уверенность, что под халатом у него ничего нет.
– Так вы остаетесь? – продолжая улыбаться, спросил он.
– Если меня устроит жалование, – я поднялась и поправила смятое платье, надеясь скрыть растерянность, – Я поговорю с госпожой Адель, и если решу остаться, то приступлю к своим обязанностям сегодня же.
– Это уже лишнее, выглядите вы устало, будто ночь не спали, а потом прошли через весь город пешком. У вас будет своя комната, где вы сможете отдохнуть. Я долго мирился с присутствием пыли в своем доме, поэтому смогу потерпеть еще один день.
Кивнув, я поторопилась к выходу. Уже закрывая дверь, я задержалась, разглядывая его профиль в клубах дыма.
«Даже если жалование будет не такое уж и большое, я все равно останусь. Я просто обязана потрогать его волосы», – решила я.
Открыв глаза, я увидела в окне рядом с кроватью предутреннюю синеву. Часы показывали 4:30.
Я смутно помнила, как добралась вчера до своей новой спальни, потому что после разговора с экономкой напряжение, в котором я пребывала весь день, спало, и я с особой остротой ощутила все пройденные за день километры. Также мне удалось вспомнить, что размер жалования меня приятно обнадежил. Нужно будет отправить маме и брату письмо, что я благополучно устроилась. И попросить прислать вещи.
С собой у меня ничего не было, только одежда, что была на мне, да гигиенические принадлежности вроде зубной щетки. Госпожа Адель одолжила мне свою ночную рубашку, которая мне едва прикрывала колени, а ей вероятно доставала до щиколоток.
То ли я легла слишком рано, поддавшись усталости, то ли на новом месте спалось плохо, но заснуть вновь мне не удалось. Откинув свои длинные темные волосы, гладкие и тяжелые, становившиеся орудием пытки в летние ночи, я поднялась и подошла к окну.
Оно выходило на широкую улицу, вымощенную серым камнем, все еще освещенную фонарями. Их погасят где-то через час, а пока можно было полюбоваться на просыпающийся город, молчаливый, но дышащий спешащими по своим делам молочниками и пекарями. Скоро по камню застучат колеса тележек с провизией и исчезнет эта позванивающая свежая тишина.
До рассвета час, а спать