Сегодня тишина особенно радует, ибо сегодня я вспоминаю как всё начиналось десять лет назад. Подростком (собственно, я и теперь тот же подросток, для нашего народа эти годы мало что меняют) я была захвачена отрядом орч, попав в западню вместе с моими сородичами. Все они погибли в том бою, а меня – лунноволосую девочку с серо-синими глазами, в жемчугах, в бирюзовом и золотом шифоне – кинули своре ворлаки, которые пренебрегли мной, отъевшись кровавой плоти ещё живых наших лошадей.
Мой жемчуг рассыпался в песок: вот я падаю с лошади, и время словно замедляется – жемчужная нить рвётся и летит по воздуху вниз, словно планеты, сорвавшиеся с орбит – разлетаются по воздуху бусины, прошлое летит вниз, по капле уходя в песок. Навсегда.
Я слышу предсмертный крик няни – прощай…
Алчные морды ворлаки с хрюканьем принюхиваются к моему телу, обтирая мокрые красные насытившиеся пасти о ткань, и вот уже золотой шифон пропитывается кровью, а к подолу пристали чьи то жилы и кишки.
Когда к отряду орч подъехал командир, судьба моя переменилась, я перестала быть кормом для ворлаки – морзагские «псы» лишились добычи, а я стала ценным элементом для селекции орч.
Ворлаки называют морзагскими «псами», но в действительности они напоминают в равной степени кабанов и крыс, от волчьей же крови в них остался один только вздох…
Долог был наш поход в Морзаг, точнее сказать, шла только я, орч ехали верхом, ибо с той минуты, как я стала ценным экземпляром для селекции, всё делалось для закалки и повышения моей живучести. И когда, наконец, настал тот час, и мы вошли в мрачные ворота, за которыми нет неба – от прежнего подростка фейри остались только синие глаза, заполненные немым ужасом.
И вот, спустя десять или двадцать лет – для фейри конечно срок не такой уж и значительный – я сижу в пыльном углу развалившейся башни, мой нож в голенище сапога, а лёгкая кривая сабля карч рядом, под рукой. Не считая ерундового амулета, в который я не особенно и верю – это всё моё ценное имущество, и в этом даже есть свой плюс – лёгкость бытия.
Я всегда готова к бою и способна дать самый жестокий отпор любому, кто сунется на мою территорию. Меня нельзя ни смутить ни запугать, моё выражение лица ничего не выражает, я – образец живучести. И я вспоминаю…
Подземелье: клетки, крики измученных пленников, ад, где царит страх, голод, боль и бесчестие. Страдания непереносимые – для тех, кто не нужен и служит лишь забавой, их мучают и пытают для забавы и для опыта тех, кто встал в ряды Чёрного Легиона. На этих жертвах проверяют готовность бойцов и то, до какого предела холодного бесчувствия они могут дойти, что приносит им удовольствие и где они остановятся. Страдания переносимые – для тех кто нужен, кого готовят к использованию, кто должен переродиться в нечто другое, в материал для селекции новых орч. Мне достались страдания переносимые.
Сначала