Ввиду всех этих обстоятельств встает еще один вопрос: зачем надо было ставить под удар односельчан, почему бы сразу не пойти к матери?
Тут все просто. Слухи о том, что Машеров не выходит на работу и вообще исчез, расползлись по Россонам. Райцентр крохотный, менее полутора сотен человек, – шила в мешке не утаишь. В то, что Машеров ушел в Ушачи проведать жену брата, никто не верил. Причитания матери о его возможной гибели были рассчитаны на простодушных и сердобольных старушек. Среди погибших он не значился. Стало быть, живой. А раз на работе не появляется – партизанит.
И мать Машерова, как ближайшая родственница, оказывалась под подозрением в первую очередь. В любую минуту к ней могли нагрянуть с обыском немцы или полицаи. Возможно, с того момента, как Петр ушел в лес (19 апреля – 1 мая), они уже не раз наведывались в ее дом. Именно поэтому Машеров искал помощи и защиты у чужих людей. С точки зрения собственной безопасности это было более здравое решение. Мать, увидев раненого сына, могла не сдержаться при визите немцев и каким-то образом выдать и его, и себя. Безусловно, он хотел отвести от нее беду. Думал ли он в этот момент о безопасности людей, которые ему помогали? Скорее всего, комсомолец Машеров считал, что все советские люди должны сражаться с фашистами, и мог без колебаний пожертвовать чужой жизнью…
Может быть, в те годы это считалось нормой. Даже спустя семьдесят пять лет события того времени нам видятся несколько в ином свете. С одной стороны, решение Машерова перейти на открытую вооруженную борьбу с немецко-фашистскими захватчиками было абсолютно правильным. Но с другой – по-детски наивным, недостаточно проработанным. В 1924 году в Россонах насчитывалось всего двадцать шесть крестьянских подворий сто двадцать шесть жителей. Даже если предположить, что к началу войны численность населения выросла вдвое-втрое, обойти всех поочередно с обысками не составляло особого труда. Тем более что учитель всегда был на виду. И его семья тоже. Найти их было делом нескольких часов. Мысль о том, что можно уйти в лес и оттуда наносить смертельные удары по врагу, а в случае необходимости использовать Россоны, родной дом, школу и больницу как опорные базы, слишком инфантильная и, мягко говоря, неудачная. И дальнейшее развитие событий подтверждает этот вывод.
Благодаря заботам матери и квалифицированной медицинской помощи через десять дней повязка с раны была снята и Машеров собрался в отряд. Но прежде чем уйти, он рискнул еще раз и встретился с бургомистром района Василием Рогачем. Машеров полагал, что Рогач догадывается о существовании в Россонах антифашистского подполья, но, боясь мести, воздерживается от шагов, которые могли бы повредить подпольщикам