Сергей отреагировал мгновенно.
– Три тысячи сверху. Я с тобой поеду.
– Там не всё так просто, ты-то поедешь, но то, что увидишь, обещай никому не рассказывать.
– Обижаешь, батюшка! – Сергей сунул руку в нагрудный карман и достал пачку сигарет, закурил, – Три тысячи, я ж тебе сказал. Остальное мне неинтересно. Подгоняй машину. Слышь, Игорёк? Иди, батюшке ворота открой. А я за своим ножиком схожу.
– Эй, погодите. Она же мне салон перепачкает, или вы ей за семь тысяч и копыта помоете?
– Да ладно тебе. Сложишь кресла задние, застелем целлофаном, а сама свинья будет в мешке. Как новую довезёшь.
Максим подъехал к Лёхиному дому, крепко зажмурился и повернулся к Сергею.
– Тебе может очень сильно не понравиться эта работа. Но ты держись. И не слушай, что тебе один алкаш будет говорить. Ни единого слова не слушай. Как убивают свиней, кстати?
Сергей почему-то напряжённо смотрел в окно.
– Электричеством, а ты не знал?
– Я не о том. Не на бойне, а так? Не видел никогда.
– Ну, можно сначала киянкой или кувалдой по лбу. А когда она упадёт, ножом бьёшь вот сюда вот, – и он ткнул пальцем Максиму в грудь, – Если попал – нож пульсирует, то есть всё нормально, в сердце ударил. И всё. Ждёшь пару минут, опаливаешь и дальше по технологии. Способ хороший, но это если животина где-то в узком проходе стоит и головой сильно не крутит и деться ей некуда. Будет так?
– Нет, там комната просто. Квадратная. И палить мне не нужно. А если без киянки?
– Можно и так, но крови много. По горлу – чик! И тоже надо держать, пока не обескровится и не сдохнет.
– Так и сделаем. Пошли.
Максим обошёл машину и открыл багажник. Суконный мешок дёргался, но свинья не визжала, а только негромко похрюкивала.
– Серёг… Мне в церковь надо зайти сейчас, а потом домой. Минут через двадцать вернусь. А ты, если не сложно, выкопай в огороде яму, лопата под навесом вроде стоит.
– А яму зачем?! Хоронить свинью? – изумился Сергей, – Я думал, вы её есть будете.
– Эта будет совсем несъедобной, – Максим вздохнул, – Выкопаешь?
– Да. Пятьсот рублей.
Максим усмехнулся и пошёл в салон за сумкой.
«Как я буду всё делать? – Максим медленно бродил по пустой церкви, останавливаясь то перед одной иконой, то перед другой, – Что надо говорить, какие молитвы читать? Ох, Господи, помоги». Он машинально перекрестился, взял свой молитвослов. Подумал, стоит ли надеть подризник, фелонь и епитрахиль, как для служения, но потом решил остаться в рясе. С огромным трудом добрался Максим до дома – ноги не слушались, и с каждой минутой ему почему-то становилось всё страшнее. Ира с детьми второй день гостила у матери, он не разуваясь, прошёлся по комнатам, присел на кровать. «Надо идти. Надо. А почему? Кому надо? Как такое вообще могло произойти? Почему я? Почему со мной? Мало ли в России иереев, почему именно здесь?». Он погладил бороду, посидел ещё минуту, а потом решительно встал, взял из шкафчика в коридоре наручники и ключ, из другого – толстую пластмассовую воронку,