Обрывки. Вячеслав Михайлович Ренью

Однажды ему показалось, что в толпе на лестнице мелькнула ее шикарная с вороным отливом шевелюра мелко завитых тончайших волос.

      Андрей бросился по параллельной лестнице на второй этаж. Но – нет! Скорее всего, он ошибся….

      После занятий Андрей и Юрик шли себе спокойно по важному делу, никого не трогали. И тут, откуда ни возьмись:

      – Юр! Ты идешь на матч? – в холле у раздевалки главного корпуса точно клещ прицепился к ребятам длинный, нескладный студент по прозвищу Дед.

      Дед учился на другом факультете, а потому Андрей его практически не знал. Не ведомы ему были ни имя, ни фамилия данного субъекта. Известно было только что Дед такой же любитель хоккея, как и Бугор, и что они на пару частенько посещали матчи местной хоккейной команды игравшей во второй лиге.

      – Юр! Так ты идешь или нет?

      – Нет.

      – Может, все-таки, пойдем, поболеем!? Безногого подразним…

      – Ну! С богом! – напутствовал Андрея Бугор.

      Его сегодня не интересовала любимая забава местных болельщиков: заключавшаяся в выкрикивании в адрес хоккеиста по фамилии Безногий всевозможных колкостей. Дед понял -: случилось страшное.

      – С богом! – повторил Бугор, подтолкнув Андрея в сторону двери комитета комсомола, а сам, заложив руки за спину, с безразличной скучающей миной на лице, стал прогуливаться по коридору в отдалении.

      – Важные вопросы решаете?– уважительно спросил Дед.

      – Готовимся к публичному диспуту по работе «Государство и религия» – отмахнулся от него Бугор….

      Помещение комитета комсомола разделялось тонкой некапитальной перегородкой на две комнаты. В маленькой клетушке на пол-окна ютился САМ. Тесно? Зато личный кабинет! Как у ректора. В той комнате что побольше: стоял длинный стол, за которым обычно проходили заседания институтского комитета комсомола, ряд стульев и ещё столик поменьше с зачехленной печатной машинкой. Глаголев был у себя, о чем свидетельствовало громкое секретарское: «Алё!» «Алё!» «Алё!».