Разбудил его вернувшийся, и посвежевший хозяин жилища. Он положил свою руку на плечо спящего, потом качнул его вперед-назад, и видя что человек покидает царство Морфея, предложил попить остывающий чай, с чудесными рассыпчатым печеньем. То ли голод так повлиял на вкусовые рецепторы, то ли свежий деревенский воздух, только ничего вкуснее этого они давно не ели. Мед был тягучий, и не засахарившийся, чай горячий, и не слишком сладкий, а беседа легкой и непринужденной. Разговор шел о школьных годах, проведенных обоими собеседниками. И хотя расстояние между эпохами было велико, и исчислялось десятками лет, они с легкостью понимали друг друга, пополняя багаж школьных историй рассказанных, и выслушанных.
– Ты как я понимаю, вздремнуть успел, минут так десять, да? – задал вопрос после недолгой паузы Бартеломью.
– Не, если и вырубился, то на минуту, наверное, не больше.
– Судя по количеству слюней, которые успели набежать из твоего открытого рта на футболку, никак не меньше десяти! Давай, иди в гостиную, осмотрись там, а я приберу со стола, и тоже приду.
Гостиная представляла собой небольшую комнату, метра три на четыре, с двумя окошками. Из мебели внутри стоял огромный старинный комод, высотой почти до середины груди, и длинной около двух метров. На нем старый телевизор, какие-то документы, пульты, и ваза с батарейками и всякой всячиной. Между окнами стол со стулом с одной стороны, и креслом-качалкой с другой. У третьей стены стояла маленькая кушетка с валиками вместо подлокотников. На этой стене висел тонкий ковер, больше напоминавший древний гобелен ручной работы.
В другой комнатке, сказать по-другому язык не поворачивается, стояла кровать полуторка на панцирной сетке, накрытая периной и солдатским одеялом. В изголовье, справа, тумбочка с оторванной дверкой.
– Вот такое у меня спартанское жилище! – Прозвучал голос из зала.
– А телевизор работает?
– Да ну его! Там одну ерунду показывают. Я уж и забыл когда смотрел этот говорящий ящик. – сейчас он разворачивал кресло, а сразу после этого уселся в него. Даже неверное не уселся, а улегся. Потому как положение тела было больше горизонтальное, чем вертикальное. – А ты на кушетку ложись. Она не такая мягкая, как кровать, но тебе, видимо все равно уже. – Бартеломью потянулся к столу и взял, лежавший на нем небольшой сверток. – Валик откинь на пол, чтоб было куда ноги положить. – давал он указания Бимену, пытающемуся устроиться на полутораметровой старинной лежанке. – Да не поднимай, а откати так, будто хочешь сбросить его на пол. Не бойся, не упадет. В старину на совесть делали.
И правда,