– Зачем ты говоришь так…
– Потому что это жизнь. И ты всё понимаешь ничуть не хуже меня.
Мэнди немного помедлила, а затем кивнула и опустила глаза вниз.
– Я готова! – Адель выбежала в коридор в своем лучшем платье, плетеных босоножках и с модной сумочкой под цвет одеяния. – Как я выгляжу?
– Милая, ты похожа на солнышко, – улыбаясь, сказала Эбби, наклоняясь к малышке.
– А ты на небо, – ответила девочка, обвивая руками её шею.
– Правда? – Тихо и серьезно спросила она.
– Да, – так же тихо и серьезно ответила Адель. – Теперь мы можем идти есть мороженое?
Эбби рассмеялась, поднимая визжащую от радости сестренку на руки.
– Не хочешь прогулять колледж и поесть мороженого вместе с нами?
– Хочу, – усмехнулась Мэнди, перекидывая через плечо сумку. – Но заставлю себя поехать послушать лекции. Тем более, что сегодня я пишу лабораторную, от оценки которой будет зависеть, смогу ли я окончить этот год.
– Сможешь, дорогая. Мы верим в тебя.
– Да! – Громко вскликнула Адель. – Нет никого лучше моей Мэнди!
– Идите и развлекайтесь, – улыбнулась она, целуя маленькую Ади в носик, – а я позвоню миссис Кроуфорд и скажу, что Адель заболела.
– Врать очень не хорошо, – покачала головой Эбби, и Адель повторила движение точь-в-точь за сестрой.
Мэнди усмехнулась и сложила руки на груди.
– Интересно, и у кого я этому научилась?
– Даже не представляю, – театрально удивилась Эбигейл, и смех сестер в одно мгновение заполнил пространство.
Глава 2
Один удар. Второй. Третий. Интенсивнее. Чаще. Быстрее. Сильнее.
Дарен бил грушу изо всех сил, как мог, чувствуя, как с каждым ударом его тело наполняется той жизненно необходимой силой, без которой он уже не представлял ни одного своего дня. Ни одной его минуты. Кто-то находил успокоение в живописи, музыке или чтении, кто-то в работе, бейсбольном матче или алкоголе. Эти варианты были не для него. Он терпеть не мог дурацкую музыку, не понимал людей, которые часами напролет читали бесполезные книжки, считая, что так познают этот мир. Не любил смотреть на намалеванные холсты и рассуждать на тему того, как «глубоко, должно быть, думал художник, вырисовывая эти невероятные линии…». Дарен не смотрел бейсбол, футбол и прочую похожую ерунду, и из всего этого воспринимал лишь скачки. О да, лошади были его страстью. Но ещё больше, чем самих лошадей, он любил то чувство триумфа, когда кобыла, на которую он поставил, приходила к финишу первой. Со сладким вкусом победы ничто не может сравниться. А особенно, если эта победа приносит тебе очередную денежную награду. Ведь этим миром правят деньги. А это значит, что тот, кто владеет деньгами, владеет и всем остальным. И эту истину ничто и никогда не изменит.
Дарен сосредоточился на снаряде, производя частые и мощные удары и ощущая, как кровь в жилах начинает бежать все быстрее. Он чувствовал, как секунду за секундой внутри него разливается