– Великий князь, – обратился к Юрию Игоревичу боярин Евпатий, – я ведь приехал еще и для того, чтобы княжича Игоря Ингварьевича к себе забрать, как мы и порешили.
Великий князь кивнул. Так будет лучше. Евпатий – боярин неглупый и племянника дурному учить не станет. Вот пусть и познакомятся, решил Юрий Игоревич.
– Боярин, сейчас княжича приведут к нам. Ты вот что ему привей – любовь к своей стране и к роду. Чтобы он понимал, что мы все одна кровь. Так на роду написано, что брат наследует брату и не надо искать себе уделов в обход старших в роду. Он отрок неглупый и должен понять. Братья его уже князья, и мне радостно, что мы все живем мирно. Но стоит мне умереть, так чует мое сердце – брат на брата пойдет.
Евпатий понимал, что имел в виду великий князь. Кровопролитие по всей Руси уносило жизни самых отважных. Братья спорили с дядьями, и чем больше был спор, тем больше жизней он уносил. Раньше, до великого князя Владимира, не было такого, чтобы кто-то в обход старших в роду становился великим князем. Но Владимир Мономах нарушил этот покон, и с тех пор каждый, в ком течет кровь Рюрика, зрит себя вторым Владимиром и считает, что можно, для блага Отечества, разумеется, взять и выступить против дяди или старшего брата. А как до споров двоюродных или троюродных доходит, то тут и вовсе никаких правил нет.
– Вот годик его поучишь, и я ему удел дам, чтобы править. Ты с ним поедешь и будешь вместе с ним управлять. Спрашивать с вас обоих буду. Ну ты понимаешь, что надо как бы невзначай всему учить. Отроки в наше время пошли дерзкие, не то что мы были. Все хотят наоборот делать, – продолжал великий князь.
Княжичу Игорю было всего десять лет. Паренек, которого привели в палаты, казался каким-то щуплым и даже испуганным. Княжич смотрел на могучего Евпатия Коловрата и видел перед собой огромную скалу. Евпатий хлопнул паренька по спине, да так, что тот чуть было не закашлялся.
– Ну, Игорек, меня зовут Евпатий. Я тебя уму-разуму учить буду. Коли не будешь слушать, что говорю, то вот перед великим князем тебе сказываю, перед твоим дядей, пороть буду нещадно, пока вся дурь не выйдет.
У княжича эти слова вызвали естественную настороженность, а еще больший испуг вызвало то, что великий князь, его любимый дядя, лишь головой кивнул. Мол, пори ты его. Не любит меня дядя, решил княжич Игорь, вот этому медведю в его берлогу и отдает. Не хочет меня видеть и удел давать, видно, не хочет. Для своего сынка бережет. Был бы жив батюшка, он бы такого не позволил.
– Иди, Игорек, коней проверь да смотри, я там подпруги на своем коне ослабил – ты их подтяни.
Игорек с надеждой посмотрел на дядю, который, по его мнению, не должен был позволить так надругаться над кровью великого Рюрика, но дядя лишь предательски рассмеялся.
– Иди, Игорек, теперь тебе Евпатий Львович за отца будет. Сказал – выполняй. Видишь, боярин Евпатий Львович, забаловали мы его. После смерти брата он самым младшим был. Его бы передать мужу на воспитание, а он все с няньками