«Бред какой-то», – Лита разочарованно покачала головой. Она уже хотела закрыть книгу и навсегда забыть и о ней, и о бесполезном даре, но любопытство остановило её. Листы книги вновь поглотили взгляд. Обрывки видений замелькали перед глазами, и было непонятно: прошлое это, будущее или настоящее. Сначала перед глазами появился город. Пустые улицы, тёмные глазницы окон, ветер, несущий песчаную пыль. Потом шумный праздник. Огромный беломраморный зал украшен цветами и разноцветными лентами. Разодетые гости, ломящийся от яств стол. Во главе его счастливая молодая женщина, держащая на руках двух малышей. А потом – скалы, дырявая, словно сыр, от нор сусликов земля на которой распускаются чёрные цветы. И среди едва колышущегося на ветру чёрного моря ребёнок, мальчик лет пяти в старом, драном халате. Он протягивает худую, смуглую ладонь, на которой лежит большой, блестящий, тёмно-фиолетовый, почти чёрный боб. Ребёнок что-то шепчет, и Лита читает по его губам: «Джуммэ».
Она с усилием отбросила от себя книгу и хрипло задышала, вытирая руками льющиеся из глаз слёзы. Всё тело трясло, словно в лихорадке, отчего-то болели суставы и, до безумия, хотелось вскочить и бежать без оглядки.
Из ванной комнаты донеслось шлёпанье босых ног по полу, и это привело Литу в чувство. Она первым делом спрятала шкатулку под кровать, а потом зарылась глубже в одеяло, так, чтобы на лицо не падал свет. Но Чарред не спешил, и ей выдалась возможность обдумать увиденное, пока была свежа память. Она ещё раз прокрутила в сознании видение и остановилась на городе. Лишь он показался ей знакомым, похожим на Азулахар, опустевший, пришедший в упадок после войны и после того, как сила Лабека открыла к нему дорогу пескам Фаджула. Но остальное? Женщина, дети, кусок степи и скал, мальчик с бобовым зерном в руках. Кто они? Где это место, на котором растут чёрные цветы? Единственное, что она поняла, это, скорее всего, связано с Арриго.
4
Всепроникающая, въедливая песчаная пыль стала сущим наказанием с тех пор, как сила светловолосой блудницы открыла Асул для ветров и песков Фаджула. Она проникала даже сквозь закрытые ставни и оседала на великолепной мебели, на дорогих коврах, на беломраморном полу зала. Пыль хрустела на простынях, пыль хрустела в пище. Она накапливалась в углах, но её никто оттуда не убирал. Кто не погиб в той страшной резне, тот пытался покинуть медленно умирающий Азулахар.
Неизвестно, кому удалось выжить в дороге, но жителей в городе становилось всё меньше и меньше. Молодые и сильные, а таких осталось после войны совсем мало, ушли первыми. Потом ушли те, кто ещё чувствовал в себе силы и не боялся сложностей пути. Теперь, спустя три года, в Азулахаре остались в основном старики,