Оле это не убедило. Пыхтел, как каша в горшке. Мир еще не видывал более занудного стражника. А после и Гудрун стала ему подпевать. Наша домоправительница всегда берет сторону Свана. Уважает она капитана за хозяйственность и любовь к порядку.
Хельга предложила отвезти Герду в Къольхейм, пусть поживет до поры в клане, под присмотром наших родителей. Поехали втроем. Через два дня я отправился домой, а сестра решила еще немного задержаться в родовом замке. Скучать по Герде я начал, едва выехал за ворота.
Минуло половина недели. Окончательно ошалев от тоски, я оседлал Скима и двинулся к Къольхейму. Не успел далеко отъехать от города, как встретил караван, с которым обе красавицы возвращались в Гехт. Нет, в цитадели клана Герде было хорошо, и семье она понравилась, но… В общем, тоже соскучилась.
Увидев на пороге вернувшуюся Герду, Оле чуть ус себе не откусил. Минуты три постоял, уперев руки в бока, пристально разглядывал своевольную девицу. А потом ухватил Герду за руку и поволок на улицу. Мы все следом.
В храме Берне, когда наша банда ввалилась в обитель покровителя рождения и детства, только что сам каменный Дракон Рассвета на алтаре не подскочил. Пожилая жрица, обернувшись к дверям, так и застыла с приветливой улыбкой и широко распахнутыми глазами. Две служительницы помоложе порскнули по углам, как мыши от метлы.
А Оле, отодвинул ногой протиснувшегося вперед Вестри, преклонил колено и, сграбастав Герду в охапку, протянул ее Берне, как это испокон веков делали молодые отцы новорожденных.
– Признаю дитя сие, Гердой нареченное, своей дочерью. Благодарю тебя, Рассветный, за ребенка обретенного, рода продолжение.
Странно, но из храма нас не выгнали. Пришедшая в себя жрица сказала только, что удочерение предполагает другой обряд. Но ничего страшного, Благому важны только чистота помыслов и искренность намерений.
Из храма мы уже спокойно пошли в ратушу, дабы оформить все документы на официальное удочерение Герды… Герды… Тут-то и выяснилось, что собственной фамилии у моей радости нет. Не балуют сирот из приюта благого Берне подобной роскошью. Если не сумеешь, выйдя в мир, найти себе службу и скопить денег на наречение, или же войти в какую-нибудь семью, то так и останешься на всю жизнь бродягой безродным.
– Пиши мою, – подумав, велел чиновнику Оле. – Замуж выйдет, сама разберется, а пока что Къолей вон сколько много, а я один в городе Сван.
– Вот и стала я мачехой, – задумчиво произнесла Хельга, когда мы наконец вышли из ратуши. – Оле, храмовых-то зачем так пугать было?
– Знаю я их, – проворчал стражник. – Развели б тягомотину на месяц – то день не тот, то свидетелей недостаточно, то ветер не в ту сторону дует. Так и дело делать расхочется. Пойдемте заодно к Хустри сходим. Ларс, ты ж на моей дочке