На тихих улицах пыльного города темно и неуютно, и немудрено: он не рад чужакам. Ад принимает лишь тех, кто хочет в нём остаться.
Сейчас вокруг ни души. Даже детского смеха не слышно. Только мерный стук колёс поезда: ладья покидает гавань. Мне не туда.
Спускаюсь вниз по улице вдоль череды разбитых фонарей: чёртовы охотники везде успели. Невдомёк им, что сердца хранятся лишь в подсвечниках. И они-то называют себя спасителями. Вандалы сплошные. Только и знают, что крушить всё да ломать. Но это их дело, их тоже можно понять. Чем занимались при жизни, тем красны и посмертно.
Полночь. Звон колоколов монастыря. Даже в Аду есть церковь. И это правильно: где ещё нужно спасать души, как ни здесь. А где церковь – там и тюрьма, и мне туда. Вот она, большая, с длинным забором колючей проволоки и пустыми башнями, где некогда стояли часовые. Но сейчас их нет. Некому бежать из её стен: кто попал, тому попросту нет возврата.
Высокие жёлтые стены с решётчатыми окнами, из которых весь окружающий мир выглядит как глупая игра в крестики-нолики, где крестик – это колотая рана, а нолик – след огнестрела.
Стою перед главными воротами. Они закрыты. Хочется курить. Спешно смотрю на часы: ещё есть время. Оно всегда есть, мёртвым не до спешки. А заключённым – тем более. Раньше срока не уйдут.
Поговаривают, раньше эта тюрьма была концлагерем, и нравы в ней сохранились от прежних хозяев. Даже сейчас над её крышей витает чёрное облако дыма: газовая камера как окончание срока заключения. Для особо тяжких случаев. В такие моменты здесь всегда играет фуга, слышится шёпот забытых голосов, который задаёт ей ритм. Жуткое место. Такое тихое снаружи – а как представить, что творится за гранью жёлтых стен – тут я поёжилась. В приюте было получше. Но, что поделать. Мы работаем на упреждение, а не на расхлёбывание результатов. Какой смысл искать убийцу, если есть возможность сорвать преступление. Ад просачивается в сознание людей, и наше дело – его искоренять оттуда. Капля за каплей.
Здесь, в тюрьме, согласно докладу старшей сестры, находится сосредоточие гнева. Его-то мне и нужно найти. Найти гнев в обители преступников – да уж, где ещё.
Я усмехнулась, затушила сигарету о бочок урны, выкинула окурок. Не люблю и не хочу мусорить. Даже здесь. Ад и без того гадкое место, чтоб гадить в нём ещё больше. Возможно, будь он чище, здесь было бы приятней. Не хочу это проверять.
Удобно быть бесплотной. Стоит коснуться любой поверхности – и всё, я по ту сторону. Нужно найти главный вход.
Он