Я осмотрелся, с шумом выдохнул в теплый, как кровь, воздух и склонился к стоящей на полу сумке:
– Проверьте, дверь заперта?
Я вытащил из сумки детектор и обвел комнату. В потолке обнаружилось три «жучка», по одному над кроватями и один в душе. До чего изобретательно. Шнайдер прилепил рядом с каждым «улитку»-нейтрализатор клиновского стандарта. «Улитки» залезут в память «жучков», вытащат записи последней пары часов и начнут гонять по кругу. Более продвинутые модели могут даже сканировать содержимое и вполне убедительно импровизировать на его основе, но в нашем случае это вряд ли могло понадобиться. По виду портье не сложилось впечатления, что за ним стоит серьезная система безопасности.
– Куда класть? – спросил Шнайдер у Вардани, которая распаковывала на одной из кроватей вторую сумку.
– Прямо сюда, – отозвалась она. – Погоди, давай я сама. Это, м-м, непросто.
Шнайдер вздернул бровь:
– Ясно. Ладно. Ничего не трогаю.
Просто или непросто, но на сборку оборудования у археолога ушло около десяти минут. Закончив, она достала из обмякшей шкурки опустевшей сумки УЗ-окуляры и надела их. Затем повернулась ко мне:
– Ты мне ничего не хочешь дать?
Сунув руку в карман куртки, я вынул фрагмент позвоночника. На крохотных впадинах и выпуклостях все еще виднелась невысохшая кровь, но Вардани взяла его без всякого видимого отвращения и бросила внутрь прибора для очистки артефактов, который она только что собрала. Под стеклянным колпаком вспыхнул бледный фиолетовый свет. Шнайдер и я завороженно смотрели, как Таня подключает к машине УЗ-окуляры, берет пульт, усаживается по-турецки и приступает к работе. Машина тихонько затрещала.
– Все нормально? – спросил я.
Вардани коротко хмыкнула.
– Много времени на это уйдет?
– Больше, чем надо, если будешь приставать ко мне с дурацкими вопросами, – бросила она, не отрываясь от своего занятия. – У тебя других дел не найдется?
Краем глаза я поймал ухмылку Шнайдера.
К тому времени как мы собрали другой аппарат, Вардани практически закончила. Заглянув через ее плечо в пурпурное свечение, я увидел, что от фрагмента позвоночника осталось немного, и последние его части понемногу сходили, обнажая маленький металлический контейнер стека памяти. От зрелища было невозможно оторваться. Я не первый раз наблюдал, как извлекают стек памяти из позвоночника мертвого человека, но на моей памяти эта операция была самой грациозной. Кость постепенно истаивала, еле заметно уменьшаясь с каждым движением инструментов в Таниных руках, а из-под нее высвобождался контейнер со стеком, блестящий, как свежее олово.
– Я знаю свое дело, Ковач, – голос Вардани был тих и сосредоточен. – По сравнению с очисткой марсианской электроники это, считай, работа пескоструем.
– Да я не сомневаюсь. Просто восхищаюсь мастерством.
На этот раз она подняла голову