– Растопырилась, корова! – рослый мужчина с силой оттолкнул Киру Саввичну так, что она едва устояла на ногах.
– А ну, продвинулись вперед! – уже в автобусе так же зло кричал толкнувший ее мужчина.
Эта неожиданная обида, к которой Кира Саввична не была готова, всколыхнули обиды последних месяцев – она была ими переполнена, – и Кира Саввична чуть не заплакала. Удержало внимание толпы, переключившееся на нее после ухода автобуса. Внимание: насмешливое – так, мол, тебе и надо, корове; злое – словно она была виновата в их долгом стоянии; равнодушное, и ни одного сочувствующего. Правда, женщина в ярко-зеленой кофте громко сказала:
– Был бы рядом мужчина, так побоялся бы толкнуть. Козел!
Но эти слова были не состраданием Кире Саввичне, а то ли укором стоявшим на остановке мужчинам, то ли укором совсем другому мужчине, находившемуся в данное время в ином месте.
Однако слова запомнились Кире Саввичне, и она повторяла их и в автобусе, и на работе. Но вскоре дела отвлекли ее.
Но когда подошла Светлана и молча положила ей на стол бумаги, улыбаясь стыдливо-порочной улыбкой, Кира Саввична с немым стоном подумала: был бы у нее мужчина, они не посмели бы так делать.
Они – это директор фирмы и его любовница Светлана, фигуристая девица с невинным лицом и наглыми повадками. Светлана числилась зав. отделом и получала огромную зарплату, а работу за нее выполняла Кира Саввична – рядовой экономист с небольшим окладом. В первый же день, как появилась Светлана, директор вызвал Киру Саввичну и сказал:
– Вы у нас самый грамотный экономист, и у меня к вам просьба: введите в курс дела Светлану Яковлевну.
Но Светлана и не думала входить в курс дела, а переложила все на Киру Саввичну. Кира Саввична, не дав сразу отпор, теперь считала это неудобным и покорно выполняла две работы. Конечно, сначала в душе у нее все протестовало, но она приучила себя относиться к этому, как к неизбежному злу, и поэтому всегда оставалась равнодушно-спокойной. Но сейчас вдруг подумала: «Был бы у меня мужчина, они не посмели бы так делать».
Хотя что мог сделать в такой ситуации мужчина, не представляла. Но слова про мужчину как-то приободрили – поверилось, что данное положение не вечно.
Вечером, войдя в подъезд, прислушалась. Но наверху, да и во всем подъезде, стояла тишина, лишь из-за дверей доносились приглушенные голоса жильцов.
Кира Саввична, стараясь ступать неслышно, что было трудно сделать при ее полном теле, поднялась на пятый этаж.
Все было спокойно, не скрипнула ничья дверь.
Но только Кира Саввична, пыхтя и отдуваясь, подошла к своей двери, как из квартиры справа выскочил мужчина лет сорока, на высоком худом теле болталась выцветшая синяя майка, черные трико пузырились на коленях. Мужчина прижал Киру Саввичну к стене и, бесстыдно хватая за груди, быстро заговорил, дыша перегаром в лицо:
– Хочешь ведь, хочешь. По глазам вижу, что хочешь. Ну скажи, хочешь?
Кира Саввична, потратившая