– А давай-ка порыбалить сходим, а? У меня и червяки в рогожке прикопаны, И овёс, вон – распаренный, второй день дожидается, – выдал вдруг ни с чего тесть, и даже ладони потёр в предвкушении удовольствия посидеть с удочкой на вечерней зорьке. – Щас как раз после стада у брода плотицы брать начнут. Ух, какие плотицы! Не секильки, а вот, – и он показал на развёрнутой ладони, какие.
– Пошли, Анатолий Иваныч, а что. Давно, чёй-то, не рыбачил, давненько я шашек в руки не брал, – подхватил я тестевскую мысль. – Тока вот переоденусь…
– Да ладно! Что там передодваться-то? Там – мостки. Я и лавочку в прошлом году там присобачил. Жива, небось, ещё!..
И мы пошли.
Тимофей, узрев, что мы выходим за калитку с удочками, мигом спохватился – и вот уже вышагивает перед нами важно, хвост трубой, оглядывается – мол, давайте, поспешайте, что плетётесь, как мышь дохлая…
Вода в Дубне уже спала после весеннего половодья, но – недавно, и подход к мосткам был достаточно скользким от остатков водорослей, ила и нанесённого мусора. Но – всё обошлось, не шлёпнулся никто.
Кот уже дожидался нас на мостках, усевшись в позе «Рекса на границе» на единственных перилах с правой стороны. «Ну, что вы копаетесь, рыбачьте уж», – читалось на его чёрно-белой физиономии…
Поплавки, отнесённые течением к небольшой заводи под старой корявой вербой и, слегка колыхаясь от волны, дремали.
– А мать его, Марфа, та была той ещё рыбачницей! Куда этому охламону до неё! – Анатолий Иваныч кивнул на Тимофея, который, устав дожидаться улова, дремал, свесив с перил лапы и хвост. —Этот даже воды боится, как чёрт ладана!
– Да все ж кошачьи бояться воды, – вступился я за кота.
– Ээ, не скажи, не скажи. Марфа, та вообще ничего и никого не боялась! Я с батей на рыбалку ходил когда, так она у него заместо подсачека была. Сидит, ждёт поклёва, глаз с поплавков не спускает. Вот как клюнет, так батя посмотрит на Марфу – и сразу говорит – крупная рыба подошла, или мелочь пузатая балуется.
Сидит Марфа спокойно, лапами передними тока перебирает – значит, ничего стоящего. Так, окушок или ёршик какой, либо верховка. Батя подсекает – точно! Мелочёвка. Ну, он Марфе кидает – вознаграждение. А та – прокусит хребетик рыбий у головы, и – в травку, в тенёчек отнесёт. Запасает, значит…
А вот если – напружинится вся вдруг, спина – дугой, хвост – вытянется вдоль досок и подрагивает, тогда – всё! Точно будет что-то солидное.
Батя тогда подсекает, и подводит к мосткам. И только начинает приподнимать рыбу-то из воды – Марфа уже рядом. Впечатается тремя лапами в дощатый настил, все свои когти впиявит в него, а правой лапой – рраз! – и подцепляет рыбину под бок, аккурат возле жабер, а потом – вытянет шею, насколько может и в рыбью морду – зубами! И – всё!
Пока батя не просунет пальцы под жабры, не вытащит добычу полностью на мостки – не отпускает кошка её… Раза два-три