– Возможно, нам остается только ждать, – сказал китаец.
– Ну, это ты можешь ждать хоть до посинения, китаеза. А мне отсюда срочно выбираться надо. – Чернокожий поддернул спадающие штаны и заорал: – Эй, бастарды! А ну валите сюда живо, я хочу в ваши морды глянуть!
Он вразвалочку вышел в центр сферы, подняв бритую голову. Покрутился немного, разглядывая радужный потолок. Потом сплюнул.
– Твари трусливые. Сперли меня прямо с баттла, прикидываете? Я этого урюка мексиканского разнес уже, зал мой, всех качаю. И тут этот пузырь. Найду, кто мне его наслал, на куски порву.
– Наверное, нам следует познакомиться, – сказал китаец. – Кто знает, насколько мы здесь застряли. Я Ван Тао, Шанхай, неполная средняя школа номер 2.
Чернокожий усмехнулся.
– Мало того, что китаеза, так еще и неполноценный.
– Неполная средняя школа – это немного другое, – улыбнулся тот. – По-вашему будет…
– Да плевать, – отмахнулся чернокожий. И повернулся к Максу. – А ты кто?
Макс замялся.
– Я… э-э… Макс Морозов. Можно просто Макс. 8А класс, средней школы №225 города…
Чернокожий шагнул ближе, вглядываясь.
– Ты русский что ли? – отпрянул. – Да ёшки-матрешки! Да что это такое? Справа русский, слева китаец. Я куда попал? Это коммунистический ад?
Девчонка шагнула ближе.
– Погодите. Здесь что-то не так.
– А тебя-то как зовут? Ты тоже русская?
– Нет. Я Альма Линдберг. Мальмё, Швеция. И вы все, ребята, говорите по-шведски. Причем без акцента. И это странно.
– Не гони базар, леди. Уж твой шведский я всегда отличу от моего нормального американского инглиша, тем более шведского я никогда не слышал. Вы все говорите по-человечески, как и должны. Иначе бы я вас не понимал.
Ван Тао задумчиво снял очки.
– Да, это странно. На самом деле вы говорите на шанхайском диалекте. Кроме вас, уважаемый, – он слегка поклонился афроамериканцу. – Вы употребляете кантонский. И это, поверьте, очень смешно.
Альма повернулась к Максу.
– Надо полагать, ты слышишь русский.
– Ага.
– Ясно, – она машинально закрутила пальцем прядь волос. – Хотя с другой стороны, ничего удивительного. Существа, способные засунуть нас в эти пузыри, явно способны на многое.
– Да, – согласился Ван. – Но это означает, что они каким-то образом уже пролезли в наши мозги. Что слегка напрягает.
– Я ничего не чувствую, – заявил чернокожий. – А если б почувствовал – никому бы мало не показалось.
– Ты, кстати, не представился, герой, – сказала Альма.
Афроамериканец отступил на шаг, расставив руки и растопырив пальцы.
– Я Биг Флаер, бэйба, и я круче всех на Юге! Я тягал дурь с братанами, когда вы все еще под стол пешком ходили.
Альма усмехнулась.
– Сдается мне, ты все-таки наш ровесник.