В трубке раздались гудки отбоя, рука Кирыча разжалась и телефон выпал на пол. Мир вокруг сжался до точки и взорвался в голове на миллиарды осколков.
– Па… ты слышал?
– Лучше бы не слышал.
– Па, можешь отвезти меня на дачу?
– А учеба как?
– Я нагоню потом.
Отец встал, дошел до двери и, обернувшись, сказал: «Собирайся, Люську с собой возьмешь, понял?»
Кирыч кивнул и достал из шкафа свою спортивную сумку, в которую начал сваливать вещи: тетрадь, зарядное, мобильник.
По стеклу машины бежали струйки дождя, разгоняемые дворниками. Свет фар выхватывал на поворотах деревья у обочины и дорожные знаки. На заднем сиденье дремала притихшая Люська.
Как батя разговаривал с матерью и что он ей сказал, Кирыч не слышал. Не слышал он и как отец матерился вполголоса, пока растапливал печь и выкладывал собранную матерью еду на полки холодильника.
– Люську кормить не забывай, понял? Я приеду дня через три.
Кирыч кивнул, и отец вышел. Машина тихо прошуршала по гравию дорожки, и Кир погрузился в тишину, нарушаемую лишь треском поленьев в печи…
Дневники Кирилла
Часть десятая
Люська спала у Кирыча на коленях, поленья потрескивали, а в трубе гудел ветер.
На стене тихо постукивали часы, отсчитывая секунды и минуты жизни. Идиллия в концентрированном виде. Кирыч аккуратно переложил Люську на диван и расстегнул молнию сумки. Среди вещей, сваленных вперемешку, он сразу нащупал пластик мобильника, достал его и выключил, а со дна выудил полупустую пачку Парламента. Курить хотелось просто жуть. Пол под ногами тихонько поскрипывал, пока Кирыч, нацепив какие-то тапки поверх теплых носков, шел на улицу. Люська тявкнула и засеменила за своим хозяином, который сел на скамейку перед домом и, привалившись к стене спиной, нервно чиркал китайской Зиппо. Рыжий щенок тихонько заскулил, глядя в бледное лицо Кирыча, и тот, вздохнув, поднял и положил ее к себе на колени. Люська поелозила, устраиваясь поудобнее, и смешно вздохнула.
– Ну что, дурочка, теперь мы с тобой одни.
Люция, подняла мордочку и, повернув голову на бок, чихнула.
– Давай домой иди, а то простынешь еще.
Люська недовольно ворчала что-то на своем собачьем, будто хотела сказать, что ей лучше знать, где ей сейчас нужно быть.
– Еще одну и домой, – сказал Кирыч и прикурил вторую сигарету, остатки первой щелчком отправив в полет за забор.
Сигарета в руках ощутимо подрагивала, Кирыча бил озноб, а в голове крутился один вопрос: «Зачем так?», на который он не видел ответа. Отправив второй окурок составить компанию первому, он аккуратно поднял Люську и пошел в дом. Спустя пару минут, лежа вне прогревшейся постели, по его щекам потекли беззвучные слезы. «Жизнь-дерьмо и точка», – с этой мыслью он провалился в сон.
Утро было, на удивление, солнечным. Кирыч проснулся и, не вылезая из постели,